– А тогда и рыдать перестань. Порадуй Господа тем, что веришь в Его милосердие, и тем, что доверяешь Его руке устроить твоё спасение. Так и скажи: «Господи, верую и доверяю! Хоть и немощен я, но Ты, Господи, всемогущ. Подними меня и спаси!»
– И спасёт меня Господь?
– Уже спас! Ох, и неразумный ты… – и старец, покачивая головой, ушёл в келью.
Ученик долго сидел, размышляя, а потом лицо его стало мягким, и весь он просветлел.
– Верую, Господи, и доверяю, – тихо повторяли губы.
Старец вышел из кельи и несурово сказал:
– Идём ужинать, Пётр.
За ужином Пётр улыбался, словно весь внутренне радовался.
– Что, поверил? – спросил старец.
– Ах, отче, как хорошо внутри! Сердце раскрылось, такая радость!
– Душа должна верить, – отвечал отец. – Ты плачь, но душою верь. А как сомнения подступают, гони их палкой.
– Какой палкой, отче? – весело спросил ученик и указал на стоящий в углу посох: – Эта сойдёт?
– Сойдёт, – отвечал старец и, радуясь духовному преображению ученика, тоже улыбнулся.
Солнце встаёт
На вершине высокой-высокой горы, там, где снега не тают даже в самое жаркое лето, жил мудрец.
Почему он забрался так высоко? Безмятежное пространство высоты помогало ему сосредоточиться на главном, на том, что он считал важнее всего: на моменте, когда солнце отрывается краем от кромки земли и идёт совершать дневной путь.
А потому каждое утро, неотступно в течение многих лет своей жизни, этот человек следил за восходом солнца.
Он ждал его, когда стояла зима и мороз сковывал горы ледяным панцирем. Он ждал его, когда чёрные облака окутывали вершины. Он ждал его в любую погоду и был первым, кто мог воскликнуть: «Солнце встаёт!» Но он молчал. И не потому, что не с кем было говорить: ведь он мог сказать это птицам, или пролетающему ветру, или даже самому себе. Нет, его молчание имело другую причину: он пел это сердцем. «Солнце встаёт!» – ликовал человек. «Солнце встаёт!» – весь мир окрашивался лучами светила. «Солнце встаёт!» – и взгляд обращался вверх. «Солнце встаёт!» – и руки тянулись к небу. «Солнце встаёт!» – пела душа.
Изо дня в день, из года в год этот миг был смыслом всей его жизни. Он состарился, подряхлел, но всё так же выходил из убогой хижины и, опираясь на трость, ждал появления чуда.
А внизу жили люди. Они тоже видели солнце, но каждый из них, погружённый в бездонную пучину своих дел, встречал утро совсем по-другому: беготнёй, суетой, спешкой. Где уж тут думать о солнце?