Она встала между ними, взяла за руки и повела прочь.

Марк так часто перебирал ногами, что ему приходилось делать по два шага на каждый шаг матери и сестры, и его маленькие ножки торопились из последних сил. Человек смотрел, как они уходили и вдруг исчезли, как лопнувший мыльный пузырь, за поворотом.

Человек отвернулся, вспоминая, зачем он пришел. С рассчитанной осторожностью он сунул руку в карман куртки — не тот, левый, который оттопыривался, — и достал мятый листок со списком покупок. «Носки, — пробормотал он про себя, хотя и достаточно громко, чтобы могли услышать окружающие. — Клейкая лента, белье, батарейки, веревка…» Делая вид, что читает, он медленно продвигался вперед и любящим взглядом озирал толпу. Пройдя половину просторного зала, он зашел в свечной магазинчик и купил цилиндр пчелиного воска, чтобы иметь при себе сумку, как у большинства других посетителей.

Из магазина игрушек «ФАО Шварц» выходил коренастый мальчик, угрюмо глядевший из-под стрижки под горшок.

— Нет, нет и нет, — выговаривал ему отец, видимо, по поводу того, что мальчик должен выбрать одну, и только одну игрушку. Лет семь, может, восемь, подумал человек, глядя на крепкие ягодицы мальчика в плотных коричневых брюках. Самый подходящий возраст. Когда отец остановился, чтобы поглядеть на галстук в галантерейном магазине, человек задержался, как бы стараясь припомнить какой-то пункт, который забыл внести в список покупок. Ах, эти маленькие ножки, подумал он, как они стараются отпихнуться от него, но убежать не могут. Но отец и сын скоро вышли из торгового центра через одну из боковых дверей, и человек пошел дальше. Стаи женщин ковыляли на платформах в стиле ретро, прошагала фаланга стариков, агрессивно двигаясь из стороны в сторону, как это бывает у посетителей торговых центров. Но только не у человека в серых брюках, чьи мягкие коричневые мокасины почти скользили по полированному полу, словно судно на воздушной подушке. Этой походке он научился много лет назад, чтобы не будить вечно раздраженного отца, и теперь она стала его второй натурой. Видя мужчин, ходящих по торговому центру, он опять вспомнил старого мерзавца: налитые кровью глаза, которые так и сверлили мальчика, дыхание, кислое от виски, волосатая рука, поднимавшая его над полом.

Старый мерзавец, да? Он остановился перед витриной «Ти-Джей Макс» из зеркального стекла и увидел… себя. Может быть, виновато освещение, но лицо показалось ему серым и унылым. Вдруг ему пришло в голову, что теперь ему столько же лет, сколько было отцу, когда… когда он еще был его отцом. Что бы он ни думал об отце, а он вообще нечасто думал о нем в последнее время, ему почудилось, как древний зеленый Плимут уплывает вдаль, оставляя голубовато-белый дымок, как его мать крепче обнимает его, провожая от двери с проволочной сеткой. Лет двадцать пять назад?

Не подумав как следует, куда он идет, он оказался перед входом в «Нордстром». Стойки с рубашками и брюками нависали над головой, словно кривые, завешанные тряпками мельницы, и стопка сложенных свитеров загородила ему путь. Но его все еще ослепляла боль воспоминаний, и, только увидев, что прямо к нему направляется мужчина с разинутым ртом, он остановился — прямо перед зеркальной колонной.

— Простите, — буркнул он своему отражению и обошел препятствие.

Рассмотрев схему этажей у лифта, человек нашел отдел для мальчиков и двинулся в его направлении. Он ничего не покупал, только смотрел на выставленные носочки и крошечные джинсы. Когда продавец заметил, что он в пятый раз делает круг, и спросил, не может ли он помочь, человек сказал, что вряд ли. Но его раздосадовало, что его приняли за праздношатающегося, поэтому через несколько минут он купил двусторонний коричнево-черный кожаный ремень с хорошей, крепкой пряжкой. С одобрения продавца он снял свой старый плетеный ремень и сунул его в сумку. Ему приятно было ощутить в руке покупку, которая потом крепко обхватила его талию. Он улыбнулся и затянул ремень потуже.

— Надо проучить эти брюки, да? — пошутил продавец.

— Ага. — Но лицо у человека напряглось, и он на деревянных ногах вышел из магазина, совсем не похоже на обычную скользящую походку.

В магазине игрушек он купил пару игрушечных наручников, между делом разглядывая мальчика в тренировочном костюме, таком же, как у отца.

— Нет, я не буду покупать тебе новую бейсбольную биту, — говорил отец. — У тебя уже есть две.

— Но мои плохо бьют.

— Дело не в битах, а в тебе. — Отец взмахнул, отбивая воображаемой битой воображаемый мяч с тренированной легкостью бывшего спортсмена. — Тренировка, тренировка и тренировка. Может, сыграем после ужина?

— Нет. Я хочу новую биту.

— Никакой биты. Ты меня хорошо расслышал?

Мальчик ничего не ответил, он опустил глаза в пол и закусил губу. Человек в серых брюках невольно сам закусил губу.

— Слушай, это же глупо. Что сказала мама?

Мальчик не ответил, превратившись в маленькую статую.