Видеть… что?

Неужели…

— А ты опасная штучка, Яныч, – услышала я голос Карима – веселый, как и всегда. А затем услышала уже не такой веселый стон того же Карима, и толпа зашумела еще сильнее.

— Хватит…

— Рус, ты убьешь его!

— Руслан! – крикнула Марина голосом, полным гнева. — Что ты творишь?

Не знаю, как так вышло, и зачем, но я сумела выскользнуть из хватки Мирона, и отойти от толпы. И увидеть…

… лежащего у иссохшегося дерева Карима,.

Руслана, нависающего над ним.

Марину, вцепившуюся в плечо Руслана, и что-то зло ему выговаривающую.

И Аллу. Это определенно она – ее платье, ее сумочка, туфли-копытца.

Она лежала, уткнувшись лицом в землю, и не двигалась.

А ведь холодно на улице, невозможно не трястись, если надолго выйти в одном платье! Гулять пошла, пьяная, и замерзла?

— Она… – я нервно указала на Аллу пальцем, и хотела попросить вызвать скорую, отнести ее в школу, откачать и обогреть, но вместо этого у меня вырвалось: — Это не я!

— Тише-тише, спокойно. Все будет хорошо. Идем отсюда, – со спины меня обнял Мирон, к которому я с облегчением прижалась, ища поддержки и тепла. — Никто и не думает, что это ты.

— Конечно, не думаем, – вдруг поддержала Марина, присела над Аллой, и с трудом перевернула ее тело лицом вверх.

— Марин, не трогала бы ты ее. Отпечатки, – посоветовал сестре Мирон.

— А вдруг живая? – резонно заметила Марина.

Нет. Не живая.

Я не вижу луж крови… впрочем, здесь темно, а половина ребят выключили фонарики. Но я четко понимаю – Алла мертва.