– Тебе манеры отшибло. И уважение.

Гриша одернул Витю за рукав, но тот кипятился:

– Сколько помню, избегала его. Имя упоминать запрещала.

– Глупости!

– А эти фифы. Бабушка говорит, ты встретилась с прежней компашкой?

– Случайно. Да, мир тесен.

– Зачем ты водишься с ними? – разочарованно допытывался Витя. – Разве мало рыдала от козней? Змеиное кодло.

Аня вспыхнула обидой:

– Прекрати!

– Это твое выражение.

– Тебе нравится прилюдно ругаться? – пыталась вразумить его. – Чем тогда лучше их?

Они остановились напротив хлебного ларька.

– Я говорю тебе правду в глаза.

– А мне нужна она, Вить? – оскорбленно вскрикнула Аня. – Твоя чертова правда?

Она пересекла пустую дорогу, оставляя подростков в замешательстве. Огорчение костенело внутри. Учить меня будет. Хлюпик доморощенный. Аня распекала его последними ругательствами за то, что он вздумал пристыдить ее прошлым. В Сажном есть, кому полоскать ее биографию. Аня сжала кулаки, поворачивая за угол. Прошлому место на фото – сейчас она другой человек. Смелый и успешный. Глупости, что было. Глупости. Люди меняются, преодолевая обстоятельства. И даже если все здесь не изменились, она уже не та ранимая девчонка, не тихоня-Полевка-без-семьи.

Но придя домой, Аня стыдливо взглянула в зеркало: краснота глаз выдавала слабость, темные круги очертили усталость последних дней. «Я приехала навестить родственников». Пальцы потерли пятнышко на переносице, но грязь не исчезала, серея пеплом. Она стянула шапку и пригладила волосы, возвращая ровность дыханию. «Наладить отношения с братом. Не доказывать! – приказала отражению в навесном зеркале. – Не доказывать ничего обидчикам».

В восьмом часу вечера позвонила Надя.

– Привет! – проворковала в трубку, будто они расстались минуту назад. – Не отвлекаю?

Аня, клевавшая носом над мятой бумажкой с рецептом, ответила сонно:

– Привет.