— Можно, я… вещи у вас… ненадолго…

Боже, почему так сложно о чём-то спрашивать?

— Чего? — Обернулась ко мне, достав какую-то кастрюльку и сковородку.

Всё же сажусь за стол и решаюсь:

— Мне завтра должны доставить вещи, а я пока не уверена, что здесь с арендой всё так быстро получится, и…

— Можно, конечно. — Оборвала Анна Андреевна, вернув конфорки на место. Поставила посуду, включив плиту на разогрев. — Если их много, поговори с Гошей, он поможет всё разместить у нас.

Пробормотала в ответ ей:

— Спасибо.

Та отмахнулась, включила электрический чайник и только после села напротив.

Я понимаю, что сейчас будут допросы. И не хочу этого, потому прячу взгляд и сжимаю ладони под столом.

— Ниночка, почему ты нервничаешь?

“Я не нервничаю.”

Пожимаю плечами.

— Я не собираюсь тебя отчитывать, дорогая моя.

И улыбается так чисто, будто это правда. Но всё равно не решаюсь верить. Та замечает мою напряженность и вздыхает, проговорив:

— Нина, я же тебе даже не бабушка, чтобы переживать так сильно, как ты думаешь.

Поджимаю губы, едва кивнув.

— И пойми, даже своим внукам я даю полную свободу действий. Они занимаются тем, о чём мечтают сами. Понимаешь?

Это она о том Стасе сейчас? Пытаюсь найти ответ на её лице, но вместо того уголки губ той приподнимаются, оголяя морщинки.

— Вижу, что понимаешь.