Это я сказал потому, что увидел, что дробь легла в россыпь. Если бы стреляли с близкого расстояния, так не получилось бы. Салли согласилась со мной. Стоит ли чего-то ее мнение, не знаю. Может, и стоит. Вообще-то индианки, которым стукнуло шестьдесят, в мертвецах разбираются. Я сунул палец в рану и вытащил дробинку. Потом мы накрыли тело одеялом и вышли.

Я запер дверь и унес ключ. Потому как рана была жуткая, и я почел за лучшее, чтобы мисс Ист тела не видела. А я оттуда пошел в оружейную и сравнил ту дробинку из раны с другими размерами. Оказалось, что это номер шестой. Из всех членов клуба номером шестым пользуется только мистер Голт. Гаррисон, Симонсон и Хинкс — эти все используют номер четыре. Об этой дробинке шестого размера я никому не рассказал.

На заре я сходил снова на Камышовую Шейку и хорошенько разведал все подробности. Это было нетрудно, потому как на влажной глине следы отчетливые. Никто не проходил мимо засидки номер два, кроме Голта. На обратном пути он двигался по кромке воды, пока не поравнялся с засидкой номер два, где сидел Гаррисон. По следам на илистом берегу было видно, что он свернул в его сторону. Надо полагать, что он приблизился к Гаррисону шагов на двенадцать. Там он задержался, судя по следам. Наверное, тогда-то он и выстрелил. После этого он вернулся на берег озера и пошел дальше в сторону клуба.

Закончив этот осмотр, я доложил Симонсону, старосте клуба. Как я понимаю, это он дал телеграмму в полицию.

Подписано: Т. Картер»

Я читал этот опус вслух, а Новембер слушал с тем чрезвычайным вниманием, которое он всегда проявлял к письменному или печатному слову. Когда я закончил чтение, он воздержался от вопросов, но высказал желание повидаться с Голтом. Его держали в одной из комнат под охраной; инспектор распорядился впустить нас, и рослый молодой полицейский вышел, тактично оставив нас наедине.

Джо пожал арестанту руку с серьезным и сочувственным выражением лица.

— Ну что ж, мистер Голт, я очень сожалею, что все так сложилось, и рад, что мисс Эйлин позвала меня.

— Это она вас вызвала? — воскликнул Голт.

— Конечно.

— Это лучшая новость с того момента, как меня посадили под замок! Значит, она верит, что я невиновен.

— А как же иначе! — подтвердил Джо. — И теперь я хочу услышать от вас все, что сумеете припомнить из вчерашнего дня, до того, как мистера Гаррисона нашли мертвым.

Голт задумался.

— Итак, приступим! — сказал он наконец. — Начну с самого начала. Около полудня я пошел прогуляться по лесу с Эй… то есть мисс Ист. Я просил ее выйти за меня замуж. Она ответила согласием. А ведь я человек небогатый, хотя, впрочем, и не бедный.

— Это уж точно, — согласился Джо, для которого десятая часть доходов Голта была бы невообразимым богатством, пределом мечтаний.[25]

— К сожалению, — продолжал Голт, — мы предвидели, что у нас возникнут затруднения с ее дядей, мистером Гаррисоном. Мы оба считали, что нельзя увиливать от трудного разговора, и потому решили, что я воспользуюсь первой же удобной возможностью, чтобы известить мистера Гаррисона о положении дел. К моменту, когда мы возвратились в клубный домик, Хинкс, Симонсон, Гаррисон и егерь Картер как раз собрались на вечернюю охоту. Я присоединился к ним, и так удачно получилось, что мне выпало по жребию быть соседом мистера Гаррисона. Симонсон и Хинкс ушли вдвоем, я остался наедине с Гаррисоном и сразу же рассказал ему, как мы поладили с Эйлин и хотим пожениться.

Джо склонил голову набок, что у него означало полное одобрение.

— Он разъярился, — добавил Голт, — я даже представить себе не мог, что судья — а он служил судьей в Штатах — может так разозлиться. Он обвинил меня в том, что я гонюсь за ее долларами, а не за нею самой.

— Неужто он и впрямь так думал? — сказал Джо рассудительно. — Это же надо быть слепым!

Голт улыбнулся.