— Вы оскорбили его? — внезапно спросил Брэйн.

Мужчина в ярко-зеленом даже не пошевелился, но ответил:

— Да. Если быть точным, то он оскорбил меня.

— Почему он оскорбил вас? — поинтересовался дознаватель, и Леонард Крейн промолчал.

Хорн Фишер странным образом потерял интерес к разворачивающемуся на его глазах ужасному расследованию. Сквозь полуприкрытые веки он лениво следил за князем Бородино, которому именно сейчас вздумалось прогуляться к опушке леса. Князь постоял там некоторое время, словно бы раздумывая, а затем скрылся в тени деревьев.

Из неуместно рассеянного состояния Фишера вырвал звенящий голос Джулиет Брай, в котором звучала неслыханная доселе решимость:

— Если проблема только в этом, то, думаю, лучше объясниться сразу. Я обручена с мистером Крейном. Когда мы рассказали о помолвке моему брату, он ее не одобрил. Это все.

Похоже, Брэйн и Фишер ни капли не удивились, но первый все же счел нужным тихо и отчетливо сказать:

— Все, за исключением маленького обстоятельства: мистер Крейн и ваш брат направились в лес… обсудить проблему. И там один из них потерял меч, а вдобавок еще и спутника.

Издевательская усмешка исказила мертвенно-бледные черты лица Крейна, когда он произнес:

— Дозволено ли мне будет поинтересоваться, как я впоследствии распорядился этими якобы утерянными предметами? Ваше утверждение о том, что я убийца, вызывает лишь смех, но давайте на миг примем его за истину. Теперь вам следует доказать, что я еще и волшебник. Если я воткнул в вашего несчастного друга меч, то куда же я потом дел тело? Повелел эльфам спрятать его в полых холмах? А может, одним легким мановением руки превратил тело в белую олениху?

— Глумиться сейчас не место и не время, — решительно оборвал Крейна англо-индусский судья. — Ваши издевки по поводу исчезновения лорда Балмера не возвысят вас ни в чьих глазах.

Фишер задумчиво, возможно, даже несколько скучающе смотрел на кромку леса, и вот, сквозь переплетение серых ветвей, сквозь строй тонких древесных стволов, проступило нечто цвета запекшейся крови, подобное грозовым тучам, освещаемым закатным солнцем. Князь Бородино, все еще в пышном кардинальском облачении, снова шел по лесной тропке с опушки. У Брэйна мелькнула было мысль, что князь, должно быть, отправился на поиски утерянного оружия. Но когда князь подошел к остальным гостям, все заметили: в руках он держал топор, а не меч.

Странное состояние души овладело присутствующими. Они вдруг остро ощутили, как не соответствуют мрачности тайны их нелепые карнавальные одеяния. Поначалу всеми овладел ужасный стыд, как будто их застукали в шутовских колпаках, завалившихся прямиком с вечеринки на событие, изрядно напоминающее похороны. Многие ощутили настоятельную потребность сбежать, немедленно переодеться пускай не в траурный, но хотя бы в более пристойный костюм. Но в данный момент это выглядело бы еще одной игрой в переодевание, куда более непристойной и нелепой. И покуда гости Парка Приор пытались примириться с тем, как они сейчас выглядят, пришло новое, очень странное ощущение. Более всего им прониклись такие тонко чувствующие натуры, как Крейн, Джулиет и Фишер, но в той или иной мере оно коснулось почти всех, за исключением разве что чересчур приземленного мистера Брэйна. Словно все они здесь стали тенями своих собственных предков, охотившихся в здешнем темном лесу и рыбачивших в зловещем озерце, и теперь им надо разыграть старинную пьесу, половина слов из которой давным-давно позабыта. Движения пестрых фигурок теперь обрели смысл, заложенный в них когда-то давным-давно. Так глазу опытного человека открываются тайны, скрытые в немых геральдических знаках. Действия, позы, даже случайные предметы — все теперь воспринималось аллегорией, иносказанием, но подсказки, позволяющей разгадать это послание, не было. И сейчас, в решающий момент, присутствующие тоже не могли отыскать ключ к происшедшим таинственным событиям.

Князя видели все. Он стоял в просвете между тонкими стволами деревьев, облаченный в мантию цвета запекшейся крови, с хмурым, будто высеченным из бронзы лицом, и держал в руках новое воплощение смерти. Подсознательно все в той или иной степени ощутили, что теперь дело приняло совсем иной, крайне скверный оборот. Вряд ли глазеющие на князя леди и джентльмены могли бы сформулировать внятные доводы, но два меча внезапно начали казаться лишь деревянными сабельками, а рассказ о них рассыпался вдребезги, будто стеклянная кукла, сломанная и безжалостно выброшенная. Бородино выглядел сейчас словно палач, явившийся из глубины далеких времен, — облаченный в красное, наводящий ужас. И он нес в руках топор, дабы покарать преступника. Крейн преступником не был.

Служивший ранее в индийской полиции мистер Брэйн свирепо поглядел на добычу князя и помедлил секунду или две, прежде чем заговорить резким, почти охрипшим голосом:

— И что вы собираетесь делать с этой штукой? Похоже, это топор дровосека…

— Вполне естественный ход мыслей, — вздохнул Хорн Фишер. — Если вы видите в лесу кошку, то считаете ее дикой, хотя она, вполне возможно, только что спрыгнула с дивана в гостиной. Так случилось, что я абсолютно точно знаю: этот топор принадлежит не дровосеку. Он взят с кухни, это мясницкий топорик или что-то в этом духе. Кто-то забрал его и выбросил в лесу. Но когда я брал в кухне мешки из-под картошки, из которых впоследствии воссоздал образ средневекового отшельника, то видел этот топорик именно там.

— Так или иначе, а вещица любопытная. Орудие мясника, выполнившее мясницкую работу, — заметил князь, протягивая оружие Фишеру.

Тот взял инструмент и принялся внимательно разглядывать, а затем тихо сказал: