— Уж не знаю, что вам пообещал дядь Гена за это, или вообще на что рассчитывала Галя, раз решила прислать в академию своего знакомого милиционера, — услышав эти слова, Кирилл Петрович скривился, подтверждая мою догадку. — Всё, что написано в этом заявлении неправда. Секс у нас был по обоюдному согласию. И раз уж на то пошло, то я в отличие от Гали несовершеннолетний. Получается, что она вступала в интимную связь с несовершеннолетним, за что можно привлечь уже её. Но я такой ерундой точно не собираюсь заниматься. Просто передайте ей, чтобы она не занималась глупостями. Ей не удастся испортить мне жизнь. И ещё передайте, что в случае если Гале понадобится помощь, то я обязательно сделаю всё, что в моих силах.

Смолин уже собирался мне, что-то ответить, но Мохов сегодня проявлял верх несдержанности, перебивая всех подряд.

— Кирилл Петрович вы же прекрасно понимаете, что это заявление — обычная бумажка. Наверняка девушка написала его и передала вам лично в руки, а вы даже не дошли до отделения, чтобы оформить его как следует. К тому же насколько я знаю изнасилованиями должны заниматься люди из следственного комитета, но никак не участковый. Я думал у вас всё серьёзно, а на самом деле нет вообще ничего, даже нормального заявления. Поэтому прошу вас покинуть территорию академии. И впредь, если вы решите очернить одного из моих курсантов, будьте добры, делайте всё как положено по закону. А теперь покиньте мой кабинет, дежурный проводит вас до КПП и убедится, что вы покинули территорию академии.

— Вы же понимаете, что в следующий раз я приду уже вместе со следователем. Написать новое заявление и оформить его как следует много времени не займёт, — начал говорить участковый, всё же решившись вытащить сигарету и положил её в рот, но закурить не осмелился. — Могу посоветовать тебе парень, помириться с девчонкой. И чего ты так с ней? Кровь с молоком, лучше любой городской будет. Да с такой девкой, любой нормальный мужик с радостью согласится быть. А тут она сама этого хочет, а ты нос воротишь.

Вот и подтвердились мои слова. Зря, конечно, участковый сделал это в присутствии Мохова. Теперь у меня есть свидетель гораздо более авторитетный, чем семнадцатилетняя девчонка из Рязани. Да и в любом случае у Гали не вышло бы ничего доказать. Прошло слишком много времени, свидетелей никаких нет. Много людей сможет подтвердить, что мы встречались. К тому же Галя жила у меня достаточно долго. Её и соседи видели. В общем, ничего у неё не получится с обвинением меня в изнасиловании. Или она думала, что меня за один факт этого заявления выгонят из училища?

В голове крутилось множество мыслей и догадок, но как дела обстоят на самом деле, я мог узнать только у самой Гали. Даже представить не мог, что она на подобное способна. А вот Антонина Дмитриевна вполне. Я отлично помню, как она гоняла дядь Гену. Ну да бог им судья, что Гале, что её маме.

Кирилл Петрович не торопился уходить, ожидая от меня ответ. Хотя я и не знал, что он хочет услышать? Что я испугался и раскаиваюсь в своём решении прекратить отношения с Галей? Этого он точно не услышит.

— Кирилл Петрович, я уже сказал всё, что хотел. Могу лишь ещё раз попросить, чтобы вы передали Гале, прекратить заниматься ерундой. То же самое можете передать Алевтине Дмитриевне. Что-то мне подсказывает, она сыграла в этой клоунаде не последнюю роль.

— Что же, дело твоё. Но знай, что Галя — девчонка настырная, а уж её мать и подавно. В следующий раз по твою душу приду уже не я, а человек из следственного комитета.

— Кирилл Петрович, не нужно злоупотреблять моим гостеприимством. Мы уже выяснили, что вы не имеете никакого права здесь находиться, — вмешался Мохов и указал участковому на дверь. Кирилл Петрович тяжело вздохнул и поднялся, попытавшись забрать заявление у Владимира Алексеевича, но тот демонстративно порвал листок и выбросил его в мусорку.

— Не прощаюсь... — напоследок произнёс участковый и вышел.

Я собрался идти следом за ним, но Владимир Алексеевич остановил меня.

— Не торопись Сергей. С тобой разговор ещё не закончен.

Мне оставалось только подчиниться. К тому же этот разговор обязательно должен состояться. Примерное его содержание я уже знал. Хотя могу и ошибаться.

— В определённых кругах меня знают, как человека, который никогда не бросает своих. А все, кто сейчас работает либо обучается в академии, я считаю таковыми. Поэтому любой курсант всегда сможет рассчитывать на мою помощь. Если он попадёт в беду, то обязательно её получит. Но будет это лишь в том случае, если в ситуации, подобной твоей я буду полностью уверен в его невиновности. Ты понимаешь, к чему я клоню? — я просто кивнул и этого Мохову оказалось вполне достаточно. — В таком случае я хочу знать всё, что произошло в действительности между тобой и этой Галей. Хочу тебя предупредить, что врать мне бесполезно. Я уже очень давно научился распознавать любую, даже самую незначительную ложь.

— Разрешите? — в дверь без стука просунулась голова Лужного.

— Капитан, твою мать! Да всё в порядке с твоим парнем. Не дам я его в обиду. Можешь не переживать. Иди занимайся своими делами, а мне тут ещё нужно провести профилактическую работу, — начал ругаться Мохов, но капитана его слова совершенно не впечатлили.

— Товарищ генерал-майор, проводить профилактические беседы с курсантами моя прямая обязанность. Может, лучше доверите это дело мне? Знаете же, что не подведу.

— Пошёл вон, — совершенно спокойно произнёс Владимир Алексеевич и голова Лужного моментально исчезла, а за дверью послышалось его бурчание. — Капитан — отличный командир. В своё время обучался у меня и я помог ему в ситуации, чем-то похожей на твою. С тех пор прошло много времени, наши дороги разошлись и вот снова пересеклись, но я знаю, что он всю жизнь следовал принципам, привитым мною и всегда помогал своим. Вот и сегодня, когда его вызвали на КПП, а там оказался милиционер по твою душу. Он первым делом пришёл ко мне и попросил связаться с начальством Смолина, чтобы это дело замяли. Могу поспорить, что он сейчас сильно за тебя переживает. И боюсь, что эти переживания для тебя же и выйдут боком. Поэтому ты уж не обижайся на Егора Сергеича.

— И в мыслях не было. Я всё это прекрасно понимаю. А дело с Галей у нас было так...