— Что ты так помрачнела?

— Госпожи Маргит нет в живых.

— Нет в живых? Когда она умерла? Мне ничего об этом не говорили…

— Она не умерла, ее… — И Наргис рассказала Генриху о трагической смерти молодой женщины.

Утром, как обычно, все встретились за завтраком. Наргис первая ввезла в столовую инвалидную коляску и начала кормить барона. Затем пришли Витгенштейны. Кристина села, но к еде не притронулась, тупо уставилась в окно.

— О господи, голова трещит.

— Выпей югурту[1] или черного кофе, — посоветовал Август.

Кристина маленькими глотками пила кофе и все смотрела в окно. Вдруг в ее глазах появилось беспокойство. Она увидела пса, который играл в саду картинкой, нарисованной Генрихом.

К овчарке подошел Ганс Бахман, поднял картинку и бросил ее на газон. Овчарка схватила талисман Генриха в зубы и принесла его к ногам Бахмана. И так они повторяли несколько раз. Заметила эту игру также и Наргис. Кристина встала и подала знак Августу, чтобы тот вышел за ней в другую комнату.

— Ты видел?!

— Что?

— Чем играл пес. Ведь это картинка, которую рисовал Генрих в подвале.

— Тебе почудилось…

— Исключено. Я хорошо знаю, он рисовал глаза Ширин. О господи! Хорошо, что Ганс этого не заметил.

— Каким образом она оказалась в саду? — тоже испуганно спросил Август.

— Я тебя хотела об этом спросить!

— Меня?

— Август! Зачем вчера ты напоил меня? Скажи! Зачем?

— Не понимаю.

— Отлично понимаешь. Посмотри мне прямо в глаза! Ты его убил?