— Они сборные. Но мы, вообще-то, здесь не за этим.

Чарли кивнул и убрал руку. Из коробки раздался скрежет, как будто чьи-то когти царапнули низ крышки. Но из-за рокота фабричных механизмов мальчишки ничего не услышали.

Томми не решился идти напрямик, через жуткую ржавую дверь, и первым двинулся наверх по располагавшейся справа лестнице. Он уже почти поднялся на второй этаж, когда за его спиной вдруг раздался глухой металлический стук, за которым последовало громкое «Ой!», вылетевшее в цеха, как птица из клетки. Мальчик дернулся и обернулся.

Чарли сидел на площадке лестницы и потирал ушибленную ногу.

— Что? — спросил Томми громким шепотом, удостоверившись, что сирены не воют, к ним никто не бежит и никто никого не зовет.

— Чертов кран торчит из стены!

Было видно, как Чарли больно, но друг не спешил его жалеть.

— Ты нас выдашь! Что, нельзя внимательнее?

— Я и так внимателен, — оскорбленно заявил Чарли, — но он торчит у самого пола! Как я вообще мог его заметить?!

— Ну я же не споткнулся, — сказал Томми.

— Зато ты провалился в колодец! — безжалостно напомнил Чарли.

Томми решил не акцентировать на этом внимание.

— Ладно, идем дальше, — сказал он. — Надеюсь, никто не услышал…

Мальчишки поднялись на пролет выше и оказались над производственными цехами.

Второй этаж представлял собой узкую металлическую дорожку мостков, огороженную перилами и огибающую все здание вдоль внутренней стены. С мостков открывался вид на работающие внизу сборочные линии. Или, вернее, должен был открываться.

Там, в глубине цехов, царила настоящая тьма. Окна в здании так сильно запылились, что дневной свет никак не мог протиснуться в них, будто толстяк — в слишком узкие брюки, поэтому разобрать, как изготавливают или собирают «Расчудесные самораскладные пугала», не представлялось возможным. Не удавалось разглядеть и рабочих, которые там трудились, — внизу сновали лишь темные бесформенные силуэты, стремительно перемещающиеся от одного станка к другому.

Глядя на них, Томми снова почувствовал липкий, затягивающий его пленкой страх, какой испытывал, следя за мистером Мэйби.

«Здесь делают “Расчудесные самораскладные пугала”, — напомнил он себе, пытаясь унять дрожь в руках. — И всё тут. Что в этом может быть страшного?»

И все же сердце мальчишки было не на месте. Он не мог оторвать взгляд от фигур в темноте — их длинные конечности напоминали паучьи лапы.

«Бежать отсюда!» — должна была появиться мысль в его голове, но страх придушил ее. Мальчику казалось, что он подглядывает за чем-то столь мерзким, что при этом он сам будто становится сообщником происходящего. Подобного он не испытывал даже в черном доме старой ведьмы…