– Чем он одержим? – воскликнул Мерен, обращаясь к Самане. – Останови его, иначе он убьет себя.

– Раскрылось его Внутреннее Око. Но Таита еще не владеет им. В его сознании проносятся ужасные картины, способные свести с ума обычного человека. Сейчас он переживает страдания всего человечества.

Самана, тяжело дыша, пыталась заставить Таиту проглотить еще немного горькой жидкости. Таита выплюнул отвар в потолок.

– Именно это безумие убило северянина Вотада, – сказала Самана Тансид. – Образы наводнили его мозг, как, словно бы кипящим маслом, переполняется мочевой пузырь, пока, не в силах больше вмещать, не разрывается. – Она удерживала руки Таиты: тот пытался сорвать повязку с глаз. – Маг переживает горе всех вдов, всех матерей, видевших смерть своего первенца. Он разделяет страдания каждого мужчины и каждой женщины, кого искалечили, подвергали пыткам или кого измучила болезнь. Душа его потрясена жесткостью тиранов, злом Лжи. Он горит в пламени разграбленных городов, умирает вместе с павшими на полях тысяч сражений. Чувствует отчаяние каждой пропащей души. Смотрит в глубины преисподней.

– Это убьет его! – Мерен испытывал почти такую же острую боль, как Таита.

– Да, если он не научится владеть своим Внутренним Оком, такое может произойти. Держи и не позволяй ему причинить себе вред.

Таита так отчаянно вертел головой, что ударился о каменную стену у ложа.

Самана высоким, дрожащим, каким-то чужим голосом запела заклинание на языке, которого Мерен никогда раньше не слышал. Но это не помогло.

Мерен удерживал голову Таиты. Самана и Тансид встали по обе стороны от него; своими телами они защищали неистово метавшегося Таиту, оберегая от повреждений. Тансид вдохнула ему в разинутый рот ароматный дым.

– Таита! – звала она. – Вернись! Вернись к нам!

– Он не слышит, – произнесла Самана. Она наклонилась, взяла Таиту за правое ухо – ухо Истины – и, успокаивая, зашептала на языке заклинания. Мерен узнал этот язык: он не понимал ни слова, но помнил, что Таита пользуется им в разговорах с другими магами. Этот тайный язык маги называли «тенмасс». Таита успокоился и склонил голову набок, словно внимая Самане. Та заговорила еще тише, но настойчивее. Таита что-то прошептал в ответ. Мерен догадался, что Самана дает указания, помогает закрыть Внутреннее Око, отцедить разрушительные образы и звуки, понять, чтт он переживает, и подавить бурю терзавших его чувств.

Остаток дня и всю следующую ночь они провели вместе. К рассвету Мерен не выдержал, усталость свалила его, и он уснул. Женщины не будили его, позволяя выспаться. Мерен был закален битвами и физическими трудностями, но в нем не было и крупицы их духовной силы. Рядом с ними он был дитя.

Самана и Тансид не отходили от Таиты. Иногда маг будто засыпал. В другие минуты вел себя беспокойно, снова и снова впадая в буйство. Казалось, в своей повязке он не в силах отличить фантазию от реальности. Однажды он сел и страстно прижал к себе Тансид.

– Лостра! – воскликнул он. – Ты вернулась ко мне, как обещала! О Исида и Гор, я тебя ждал. Все эти годы я молился и верил. Больше не оставляй меня снова.

Тансид не обеспокоил этот эмоциональный взрыв. Она погладила длинные серебристые волосы.

– Таита, не тревожься. Я останусь с тобой столько, сколько ты будешь во мне нуждаться. – Она нежно, как ребенка, прижала мага к груди, и Таита снова впал в забытье. Тогда Тансид вопросительно взглянула на Саману. – Кто такая Лостра?

– Когда-то – царица Египта, – ответила Самана. Используя свое Внутреннее Око и знания, которые передал ей Кашьяпа, она сумела заглянуть в сознание Таиты, в его воспоминания. Любовь Таиты к Лостре не была для нее тайной.

– Таита растил ее с детства. Она была прекрасна. Их души переплелись, но они так и не смогли соединиться. Его искалеченное тело было лишено мужской силы, и он мог быть ей только другом и защитником. Тем не менее он любил Лостру всю ее жизнь и после ее смерти. А она, в свою очередь, любила его. Умирая у него на руках, Лостра сказала: «Я любила только двух человек в своей жизни, и ты был одним из них. Может быть, в следующей жизни боги будут добрее к нашей любви».

Голос Саманы дрогнул. Глаза женщин блестели от слез.

Молчание нарушила Тансид.