— Ну вот, знали бы ваши родители об этих новых крамольных мыслях, крепко бы на Петербург рассердились.

— Да разве можно на него сердиться! Вы посмотрите только, обычные дома здесь выглядят…ну не знаю… как стихи!

— Стихи? Разве можно видеть стихи?

— Можно. Особенно на Невском, или где-нибудь на набережной, где фасады плотно стоят один к другому, они единое целое, но все же разные, как строфы.

— Чудесная метафора… так… кажется дальше едем…вы тепло одеты? — Бросил он на нее быстрый взгляд и опять сосредоточился на дороге.

— Тепло. После прогулки в Павловске я поняла, что в Петербурге с собой надо брать одежду на два сезона, текущий и последующий.

— Это правильно, у нас тут и предзимье бывает, и предвесенье. А предлето — нет. С середины мая иногда жара, зато в июне холодно и дождь. Север. Хорошо, что теплее оделись, мы хорошо за город двинемся, километров на пятьдесят.

— На Залив?

— Как вы догадались?

— Я не догадалась, я хочу туда, потому и спросила. Хочу попрощаться с ним, — прибавила Ника погрустнев.

— Ну…не надо…еще сто раз приедете сюда.

— Вы так думаете?

— Уверен.

— Вам я верю Виктор, если вы говорите, значит так и будет.

Эти ее слова совсем не удивили его. Он ждал их. Надо бы сказать ей. Но не в машине же. Может быть на берегу? Сказать, что если хочет, если верит ему, то ехать никуда не надо…

— Да на Залив, но еще и в парк. Когда-то это место процветало, теперь пришло в упадок. Мне трудно объяснить почему я хочу показать вам его. Мы могли бы поехать в Гатчину посмотреть еще одну императорскую резиденцию или сходить в Русский Музей, а там куда мы направляемся, собственно ничего и нет особенного, кроме берега.

— Это место чем-то примечательно для вас?

— Не так, как Павловск. Но…наверно тоже — да.

— Тогда я хочу посмотреть.

— Вот и посмотрим. Заодно заедем, я лекарство завезу своей квартирной хозяйке.