— Нет, нет! — поспешно воскликнула Дженна и, устыдившись своей неуместной горячности, добавила: — Спасибо, но я справлюсь сама.

Конечно, профессиональная визажистка ей не помешала бы, скорее наоборот… Но на ее лице были такие места, которые Дженна вот уже много лет скрывала от чужих людей.

— Делайте, как вам удобнее, — примирительно проворковала мисс Корнмайер. — Устраивайтесь тут, а я скоро вернусь вместе с Барри.

Плотно закрыв дверь, Дженна присела на обитый кожей удобный стул и, достав из сумки косметичку, придвинулась поближе к трельяжу. Первым делом она расчесала свои густые каштановые волосы. «Черт, опять эти проклятые корни! Видно, придется теперь каждую неделю их подкрашивать. Досадно, но ничего не поделаешь».

Какая же это тяжелая работа — все время притворяться другим человеком. Постоянное душевное напряжение, крашеные волосы и зеленые контактные линзы, скрывающие карие глаза… И каждодневная изнурительная ложь.

Первым делом Дженна наложила на лицо толстый слой крема: в студии Мэннинга всегда присутствовали зрители, горели софиты. Тонкие пальцы машинально прошлись по нежным рубцам — над левой бровью и высоко на лбу, у самых корней волос.

Хирург-косметолог поработал, как ювелир, но шрамы все же остались, напоминая о человеке, который во что бы то ни стало стремился уничтожить красоту Дженны и ее самое в придачу.

Придав оливковому цвету лица безупречный матовый оттенок, Дженна добавила к макияжу светло-коричневой пудры, оттенила веки угольным цветом, подкрасила ресницы темно-коричневой тушью и провела по губам помадой цвета спелого красного перца.

Дженна прекрасно выглядела и не заблуждалась относительно своей внешности. Несмотря ни на что, она сумела сохранить свою красоту, а ведь совсем скоро ей исполнится сорок лет.

Дженна еще раз посмотрелась в зеркало. Сейчас никто не смог бы дать ей больше тридцати.

Она красива и потрясающе женственна.

Дженна сцепила руки, потом разомкнула их, в нетерпеливом ожидании постукивая пальцами по коленям. Волнение с новой силой охватило ее — во рту появилась отвратительная сухость, сдавило сердце. В чем дело? Неужели она так боится предстоящей передачи? Или ее так задела ссора с Брэдом? А может быть, это вернулся страх преследования? Дженна встала, оправила кремовый кашемировый костюм и вышла в холл. У двери она едва не столкнулась с Кортни Корнмайер, которая в сопровождении толстенького круглолицего коротышки уже пришла за Дженной. Лицо человечка было странного ярко-оранжевого цвета.

Видимо, мужчина слишком увлекался морковью или пользовался испорченной ультрафиолетовой лампой.

— Если не ошибаюсь, доктор Соррел? Очень приятно, Барри Мэннинг. — Представившись, мужчина протянул руку, окинув Дженну пронзительным взглядом светлосерых глаз. В этом взгляде, как ни странно, не было ничего чувственного — только любопытство и профессиональный интерес. — Посмотри-ка, Си-Си, это же доктор Соррел, всемирно известный специалист по проблемам жестокого обращения с женщинами, исследователь порока, который извечно гнездится в сердцах мужчин, и всего такого прочего. И вот она сама во плоти, нарумяненная, словно блудница. Как тебе это нравится?

Теперь Дженна поняла, что от участи комедианта Барри спасает его звучный, сильный, хорошо поставленный голос. Если бы не голос, все относились бы к Мэннингу, как к клоуну. И все же сочетание зычного голоса и комичной внешности было почти гротескным: ну можно ли обижаться на громовые раскаты, раздающиеся из столь невзрачной оболочки?

— Вы хотите сказать, мистер Мэннинг, что мужчины в ваших передачах обходятся без косметики? — спросила Дженна. Тон был вполне светским, но в уголках рта появилась злая усмешка.

— Нет, что вы. Даже я гримируюсь. Я не припомню случая, чтобы мужчина отказался от макияжа. Си-Си, кажется, несколько недель назад у нас выступал президент «Ангелов ада»? Он тоже не возражал! Эти ребята не такие уж любители принимать ванну, так что, полагаю, грим до сих пор украшает их физиономию.

— Я думаю, что вы не рискнули называть президента «Ангелов ада» нарумяненной блудницей.

Мэннинг театрально расхохотался.

— Сдаюсь, сдаюсь! Си-Си, когда мы начинаем?