— Бросьте, Слэнг. Предвидеть этого вы не могли, как не можете помешать тому, что происходит.

— Труслив я, Вальд. И слаб, и мерзок самому себе. — Старик замолчал, словно споткнулся. Он долго сморкался в дорогой льняной платок. — Мне нечего вспомнить, я ничего не сделал, о чем следовало бы помнить. И я уже ничего не смогу сделать.

— Как знать, — сказал Нури. — Сколь искренне ваше желание загладить содеянное зло?

Тимотти Слэнг долго смотрел в переносицу Нури, жевал губами, мешочки на его лице беспорядочно задвигались. Он слабо усмехнулся:

— Что мы можем? Там такие силы, что вы и представить себе не в состоянии. Вот поговорим, душу отведем — и то хорошо. Не нам с вами, Вальд, лезть в такие дела. Уж кому знать, как не мне.

— Это ново, — сказал наугад Нури. — У вас что, связи с премьер-министром?

— Хуже. Я уже год как работаю консультантом по рэкету в синдикате Джольфа Четвертого. Инструктирую новичков, их называют приемышами, даю советы рэкетирам-сборщикам. Ничего интересного. Но я бываю в курсе кое-каких дел, поскольку синдикат в особо важных случаях, ну, консультирует, в общем, правительство. И такой важный государственный акт, как закон о контроле над частными разговорами, не мог быть подготовлен без участия синдиката. Понятно, в этом деле обошлись без меня, младшего консультанта.

— Н-да, я вижу, вы там многому научились, в вашем синдикате.

— Во всяком случае, я понял, что в одиночку мне не прожить. Но видит бог, если бы я не растратил так глупо деньги, полученные за Ферро, то и ноги моей не было бы в этом притоне зла. Настоящего злодея из меня уже не получается, а когда я вижу наших ужасных костоломов, их называют анатомами, потому что они хорошо знают, как и куда бить человека, меня просто с души воротит. Весь род человеческий состоит из мерзавцев — это непереносимо. Когда я пребывал в амплуа стража морали, то как-то легче было, попадались иногда стоящие люди, а теперь нет. Но оставим это. Одной ногой я уже на той стороне, пора сливать воду, пора о душе подумать.

— И я о том же. Есть такой… как его… Норман Бекет, слышали?

— Минутку. Если мне не изменяет память, он числится в нашей картотеке. Это не из “Феникса” ли?

— Возможно.

— Зеленый. А может, и красный. Из “Феникса”. Помню, как же. Господин министр общественного спокойствия просил недавно, я краем уха слышал, провести акцию против журнала. Что-то наши из синдиката там то ли подожгли, то ли взорвали: мелкие услуги правительству мы всегда охотно оказываем. Норман Бекет… Вам это нужно?

Тим подошел вплотную, долго смотрел в глаза Нури, вытирая слезы. Отошел, угнездился в кресле и грустно констатировал:

— Вы не Вальд.

— Так-то вот! — Нури обреченно произнес: — Ты входишь в образ, можно сказать, акклиматизируешься, все тебя принимают за Вальда, а потом приходит некто Слэнг и говорит: “Ты не Вальд!” Вот именно, я не Вальд, я с материка, и я враг того, что здесь происходит. Если вас интересует, Вальд жив и здоров. Я взял его имя и облик на время, Тимотти Слэнг…

Слэнг молчал, глядел в сторону, мешочки на лице застыли.

Нури усмехнулся:

— Со мной возможность шантажа исключается. Да и незачем. — Он положил на подлокотник кресла толстую пачку банкнот. — Здесь гораздо больше, чем вы сможете заработать в вашем синдикате до конца дней своих. А нам нужна информация и о синдикате, и о прочем. Вся. Естественно, та, которая доступна вам.

Тим взвесил пачку на руке, отделил меньшую часть, сунул во внутренний карман, остальное положил на стол.