Они разговаривают весь день, не спуская глаз с экрана осциллографа. Но экран не регистрирует ни единого импульса. К вечеру капитан мрачнеет.
— Это ничего, — успокаивает его Джансаев. — Вы же сами говорили, что «еж» передает не непрерывно, а по чьей-то команде. Я даже думаю, что в целях наибольшей скрытности передачи эти ведутся не более одного-двух раз в сутки. Так что придется набраться терпения.
Капитан Уралов связывается по радио с инженер-полковником Шаховым и инженер-капитаном Серегиным. У них тоже никаких успехов.
— Вы полагаете, что нужно продежурить еще и ночь? — спрашивает Шахов.
— Непременно, — убежденно заявляет Уралов. — Ночью-то и может все произойти…
— Ну, если вы в этом так уверены, попробуем, — без особого энтузиазма соглашается инженер-полковник. — Хотя, сказать вам по правде, я бы с гораздо большим удовольствием провел ночь в постели.
— Тогда вместо вас можно кому-нибудь из ваших техников это поручить.
— Нет, нет, зачем же! Я ведь похудеть собираюсь, — смеется Шахов.
Но и ночь не приносит успеха. На рассвете все собираются в штабе Загорского. Капитан все еще бодрится, а инженер-полковник совсем приуныл. Вид у него какой-то помятый.
— Поручим это дело связистам, — устало говорит он. — Вы только хорошенько проинструктируйте их. Нам пора и отдохнуть.
Никаких результатов не приносит и следующий день. Теперь уже и Уралова начинают одолевать сомнения. Один только Джансаев по-прежнему непоколебимо верит в удачу.
Вечером Уралову передают телефонограмму от полковника Астахова. Полковник сообщает, что завтра лично прибудет в хозяйство Загорского.
12
Астахов прилетает на специальном самолете в девять утра. За ночь на полигоне не происходит никаких перемен, зато Астахов привозит еще один номер газеты «Шварц Адлер» со снимком полигона тринадцать дробь три. На газете стоит дата: двадцатое мая.
— Видимо, это какой-то старый снимок, — замечает Уралов. — Об этом свидетельствует не только дата, но и качество изображения. Наверное, они тогда еще только осваивали технику своего «ежа».
С любопытством и огорчением рассматривает фотографию и подполковник Загорский.
— И чего они в меня вцепились? — недоуменно разводит он руками. — Непонятно. Что тут можно выведать? Ракеты делаются ведь не у меня. Секрета их изготовления тут, следовательно, не подсмотришь. Ну, а с теми ракетами, которые монтируются у нас, все необходимые операции производятся в далеко отстоящих друг от друга зонах. С одной позиции их не обозришь. Полета их тоже не увидишь. Мы и сами фиксируем его лишь с помощью киноаппаратов, телескопических установок да спаренных радиолокаторов. Так что, в общем, не знаю, что они тут могут высмотреть, кроме разве только вспышек при запуске ракет.
— Вы не успокаивайте себя этим, — строго замечает полковник Астахов. — Если им и не удается с помощью «ежа» выведать что-либо существенное, то для пропагандистских целей он себя вполне оправдывает.
— Почему все вы с такой уверенностью говорите об этом гипотетическом «еже»? — удивляется подполковник Загорский. — Его ведь никто не видел.
— Его видел ефрейтор Чукреев, — хмуро говорит Уралов.