Если бы в этот момент снаружи были наблюдатели, они увидели бы необычайное зрелище. Оторвавшись от гаража, «Плутон» одним напором пробороздил через всю опушку огромную канаву. Разинув огненную пасть, ворвался в лес. Как бритвой срезал несколько вековых сосен и, кидая облака дыма, столбы земли, пропал из глаз.

Не выпуская штурвала, профессор Тураев включил электрический свет и посмотрел на манометр, определяющий давление напластований.

— Вот как!.. Тысяча атмосфер! — удивленно воскликнул он. — Почвенный слой уже сопротивляется с силою в тысячу атмосфер. Это значит: мы пробежали два километра и закопались на двести метров вглубь.

— Павел Андреевич! Мы двигаемся к югу, — сказал Игорин, на обязанности которого лежало следить за компасом и рядом других приборов. — Значит «Плутон» удаляется из области залегания тяжелых металлов? А ведь по заданию Геологического комитета..

— Тяжелые металлы могут подождать, а с ними и Геологический комитет, которому они так понадобились, — упрямо перервал профессор молодого инженера.

Вдруг каюта вздрогнула от страшного толчка. Захаров растянулся на полу. Но профессор не упал. Он крепко держался за штурвал. «Плутон» дрожа замедлил ход, словно его впереди ожидала непреодолимая преграда.

— Гранит! — крикнул ученый. — Мы попали в область сплошного гранита!..

Стенки «Плутона» были абсолютно непроницаемы для звуков. И, тем не менее, все трое слышали какое-то пронизывающее, жгучее пение. Это проносился по проложенным в стенках трубам расплавленный гранит. Все предметы в каюте впитывали в себя это пение и, вибрируя на разные лады, отзывались. А что было снаружи?.. Надо было думать, что адское шипение внутри жерла, скрежет резца и неистовый стон винтового цилиндра разбегались и далеко плыли даже по массиву безбрежного гранита.

«Плутон» шел со скоростью только пятидесяти метров в минуту. Манометр показывал давление в четырнадцать тысяч атмосфер, а термометр — две тысячи триста пятьдесят градусов жары в жерле по Фаренгейту. Но в каюту жара не проникала. С самого отъезда ртуть оставалась на двадцати по Реомюру.

С каждой минутой давление увеличивалось, а ход «Плутона» уменьшался.

— Должно быть плотность гранита возрастает, — заметил Захаров. — Не повысить ли скорость, Навел Андреевич? Что-то уж по-черепашьему мы ползем. «Плутон» скоро совсем застрянет. — Механику не терпелось. Изобретатель, во что бы то ни стало, хотел испытать сокрушительную мощь своих двигателей. В какие сферы углублялся «Плутон» и для чего? — такие вопросы мало волновали Захарова. Словно машинный дух, он был целиком поглощен работой своего создания.

— Да, пожалуй, это не будет лишним, — согласился после некоторого раздумья профессор Тураев. — В противном случае, нам сегодня не удастся проникнуть через гранитный слой, поближе к загадкам земного организма.

Лишь только Захаров взялся за регулятор, как «Плутон» внезапно остановился. Давление сразу упало до нуля. Температура тоже стала быстро понижаться.

Геолог с недоумением поглядел на манометр.