Я только не понимаю, когда эту дурынду успели воздвигнуть? Еще вчера, поклясться могу, ничего подобного не было. Правда, через секунду я замечаю целых четыре бригады гномов, которые, трудолюбиво посапывая, возятся у дальней стены. Возводят, кажется, вход со стороны улицы. И как, между прочим, возводят – тоже следует посмотреть. Не по кирпичику складывают, не по камешкам, не по несущим узлам, не по отдельным деталям, что уже давно стало традицией, а сразу же весь, целиком – прочерчивая «карандашами» плоскую арочную конструкцию. Кто только их этому научил? Понятно теперь, как удалось возвести такую дурынду всего за сутки.

Я чувствую, что Квинту трясет. Она всплескивает руками и беспомощно говорит:

– Что же это такое?.. Зачем, зачем?.. Как так можно?..

Меня тоже охватывает непереносимое бешенство. Мне тоже хочется всех растолкать, выскочить, выкрикнуть что-нибудь оскорбительное, пугнуть сомнамбулических гномов, так чтобы бросились врассыпную, а потом взять какую-нибудь железяку потяжелее и методично, отсек за отсеком, крушить все здание, пока не останется от него груда обломков.

Конфликт, впрочем, уже разгорается. Я вижу, что Платоша и Обермайер, остановившись у ленты, огораживающей строительство, втолковывают что-то коренастому бригадиру, перепоясанному кушаком. Бригадир в ответ, опуская и поднимая челюсть, бубнит, что он тут не главный:

– Мне – что?.. Дали задание… Я его исполняю…

Лицо у него тупое.

Действительно, какой с гнома спрос?

Поэтому толпа возбужденно галдит:

– Хозяина вызывай!..

– Зови, зови его, чего стал?..

– Заблокировать ему вход!..

Напряжение нарастает. Еще чуть-чуть – и людской поток хлынет за разграничительную черту. Меня уже нетерпеливо толкают в спину.

Секунда…

Еще секунда…

И в это мгновение появляется Коккер.

Вид у него, надо отдать должное, еще тот. Аватара выделяется даже на фоне нашего пестрого многообразия. Роста он небольшого, едва ли мне по плечо, зато в ширину превосходит трех-четырех нормальных людей, в белой рубашке, в клетчатом пиджаке, в клетчатых коротких штанах, из-под которых торчат пупырчатые куриные голени, горло его стягивает красная бабочка, будто хлынула кровь, а на башке, как бы выравнивая ее, сидит плоская соломенная шляпа. При этом он сам – тоже плоский, без объемного измерения, будто вырезан из газеты. Я его сразу же вспоминаю. Он уже недели две или три околачивается по всему городу: сидит в барах, потягивая через соломинку ананасный коктейль, гуляет по площади, останавливаясь на краю и вглядываясь в черную пустоту, внимательно наблюдает за тем, как гномы из дежурной бригады укладывают брусчатку. Уже давно можно было понять, что это не просто так. Какого черта полноправному гражданину слоняться, будто туристу? Видимо, исподволь присматривался к обстановке, собирал информацию, аккуратно примеривался, принюхивался, вел предварительные переговоры. И вот когда все посчитал – пожалуйста, здрасьте!

Чувствуется, что толпа его не пугает. Он приподнимает свою плоскую шляпу и, как бы приветствуя всех, водит ею над головой.

Открывает рот, полный зубов.

Спокойно осведомляется: