Дверь распахнулась. В спальню вошли двое. Ступали они тихо, но шли ровно, не крадучись.

Айюрр схватил правой рукой кинжал. Левой потянул за верёвочку, ведущую к колокольчику за стеной. Шнурок поддался без малейшего сопротивления, оборванный или обрезанный кем-то.

От руки одного из вошедших в лицо ударил луч света. Странный, бело-холодный, не похожий ничуть на свет масляной лампы.

– Звонок отрезан. Стража на этаже мертва или не у дел, – произнёс до странности знакомый голос. – Не шевелись и, быть может, договоримся.

Человек осветил себя. Айюрр выпустил кинжал из руки. Перед ним стоял тот, кого он меньше всего хотел бы видеть не только в своей спальне, но и вообще в списке живых.

– Вы не посмеете…

– Ещё как посмеем. Условие простое до крайности. Твой сын Саюр предлагал мне отписать глейство в его пользу. При отказе – убить моих родителей, жену и детей. Мне ничего придумывать не надо. Требование ровно то же. Отдавай маркглейство, всё серебро из казны. И вали на все четыре стороны. С остатками семьи. Их не трону.

Айюрр вскочил с кровати.

– Никогда! Ты убил моего старшего сына, негодяй! Маркглейство перейдёт к следующему сыну!

– Этому, что ли? – вступил в разговор спутник глея Гоша и швырнул на постель развязанный мешок. Из него пахнуло гнилой кровью и другими ароматами разложения. – Посмотри и попрощайся. Там и третий.

Пересиливая гнев и отвращение, Айюрр раскрыл мешок. От горделивой позы, в которой он бросил врагам «никогда», не осталось и следа. Теперь это был просто трясущийся от горя и страха старик.

– Подписывай. Твой брент Туррус, давший пять человек Саюру для похода на Кирах, благоразумно подписал. И жив-здоров, скитается где-то. Брент Куррбух не согласился. Его брентство отошло мне как трофей, и ни один королевский чиновник не оспорит – я вправе требовать возмещения убытков.

– Так просто я Номинорр не отдам! – прошипел Айюрр. – Это вам не захудалое брентство. Король меня ненавидит. Но он не захочет обрушения устоев!

– Короля я поставлю перед фактом. И так, у тебя есть шестнадцатилетний внук. Единственный продолжатель фамилии мужского рода. Единственный живой из твоих потомков, доросший до права носить оружие. Я сейчас подниму его, суну в руки меч и скажу – защищайся! Лучший мечник королевства, встав передо мной в стойку, прожил не более пятнадцати ударов сердца.

– Ты победил его за счёт колдовства!

– Называй как хочешь. И, возможно, ты знаешь – у адептов Веруна есть способность стирать память. Тебе и твоей супруге я её сотру до месячного возраста. Будешь вопить как младенец и гадить в штаны. Она – тоже. И твои взрослые дочери. Угадай, кого король назначит в опекуны Номинорра, если все взрослые обитатели сошли с ума? – заметив, что Айюрр по-прежнему медлит, Гош приказал спутнику: – Притащи последнего.

Тот повиновался. Через минуту притянул волоком извивающееся тело.

Начальник стражи, массивный мужик с седой бородой и короткими клычками полукровки, бессмысленно месил ногами, лежа на полу. На губах вздулись пузыри слюны. Сорокалетний мужчина гулькал как младенец. На бриджах в районе промежности растеклось тёмное пятно.

– Нравится? Одно утешение: когда будешь ходить под себя на пару с супругой, будешь полностью счастлив и не поймёшь, что же с тобою случилось.

– Не-е-ет…