Король тоже прислал письмо, но не сам, а через советника. Граф де Рекс, что-то вроде вице-премьера при правительстве в Альмерии, брат бывшего мужа матери Катрин (у этой сеньоры было три мужа). Де Рекс не извинялся, не наезжал за взятие в плен племянницы, а лишь отписался, что я всё не так понял, что король не желает мне зла, осознаёт, что принял ошибочное решение, и он, граф де Рекс, готов урегулировать наши недоразумения, если я приеду в Альмерию. Голубь мира, мать его. Ща-аз, всё брошу и поеду в столицу, ага. В четверг прямо, как дождичек закончится.

Но, по крайней мере, Карлос сука Шестой, хочет диалога, не шлёт гвардию под мои стены, а это уже хорошая новость.

Так что в целом я был в хорошем настроении. Пока всё получалось. А потому спустился из кабинета в Малую Гостевую Магдаленского особняка в хорошем настроении.

— Сеньор Клавдий? — улыбнулся местному «Бастрыкину». Тот пригладил усы, выдавил насквозь фальшивую улыбку. — Присядем?

Сели в кресла, напротив друг друга, хотя рядом стояли более мягкие диваны. Диван расслабляет, а мы оба были настроены на драчку. И сей факт не укрылся от нас обоих. Я боялся этого чёрта с зализанными тонкими французскими усами. Просто потому, что никогда не достигну его уровня. Он — профи в своём деле. И мне нужен такой профи, без него не получится. Но вот обратной связи тут нет — «Бастрыкин» вертеть хотел мною на причинном месте, я со своим графством никак и никуда не был ему нужен. И как-то повлиять на него… А как? Никаких рычагов.

Оккупированный город? Это хреново для его начальства, для бургомистра. Сам сеньор мог банально саботировать приказы и крутить своё у всех за спинами. Ему ПРИКАЗАЛИ мне помогать, собственно его интереса во всей движухе в городе нет.

У меня с собой пять сотен бойцов. В городе постоянно дислоцировано не менее двух сотен. Но они — воины. Они могут перебить тут всех, но, блин, кто из перебитых работал на татей — никак не узнают!

— Сеньор Пуэбло, я вынужден констатировать, что следствие заходит в тупик, — начал доклад сеньор. — К сожалению, у нас нет никаких доказательств, что сеньор Лопес, начальник порта и другие подозреваемые как-то связаны с разбойниками. Хочу уточнить, может вы… Забыли какие-то сведения, которые могут помочь следствию?

— Когда заседает «тройка» по делу Лопеса? — в лоб спросил я, хмурясь. Вовремя с зерноторговцами разделался — на разбойном фронте как раз принято решение меня «кидать».

— Завтра. Если мы не найдём хоть что-то, в чём его можно обвинить, его выпустят на свободу, а вам придётся выплатить стоимость корабля и компенсацию за убитых матросов.

«Мы» было брошено с иронией. Подразумевалось «ты».

Нет, мир не меняется. Причём никакой мир. Оставь деток без присмотра на три дня, пока занимаешься пшеницей — тут же вылезут из песочницы и начнут играть во взрослых, никого и ничего не боясь.

— А как ваши информаторы? — загадочно улыбнулся я, мысленно принимая спорное, но важное решение. — Вы что-либо смогли узнать?

— Сеньор, дно Санта-Магдалены — та ещё клоака, — приторно-горестно вздохнул Клавдий. — Какого дерьма там только нету. Ваши разбойники тут так, тьфу. Если кто-то работал с ними — мы не узнаем, пока не перетрусим всех обитателей Рыбного и Портового районов.

— Это районы вдоль реки, где обитает вся сволота? — понял я.

— Примерно. — Он сделал жест «так-сяк».

— Лопеса пытали?

— Конечно. Только, сеньор Пуэбло, сеньор Лопес — уважаемый человек. Член Сената города. К нему нельзя относиться, как к отребью. Нельзя пытать так, чтобы были внешние повреждения тела, это неправильно.

— Каких вы себе удобных законов напридумывали! — усмехнулся я.

Инквизитор развёл руками: «Какие есть».