Пришлось потратить время на переснаряжение оружия и другие мелочи, но к рассвету я все же управился. Блонда попросила развязать её и предложила помощь, но я смерил её таким взглядом, что она смолкла надолго. Потом, наконец, усадил Блонду на переднее сидение в Гусаре и тронулся в дорогу. Я уже по своему сроднился с этой машиной и решил оставить ее себе, по крайней мере, до реки. Было бы хорошо уволочь ее на Мехзавод, но ехать в объезд я не собирался. Сниму пулемёт, переплыву реку, заберу Люси с Воробьем и потащу Блонду на Мехзавод. Там последнюю осудят и казнят.
Хотя я привёл им ксера и знаком с не последними людьми. Быть может, по моей просьбе к ней отнесутся снисходительно. Нет. Я не рассчитываю, что её оправдает, но быть может, её казнят без мучений: милостивая пуля в затылок или хотя бы банальная петля на шею.
Но об этом думать было слишком рано. Нужно было еще окончательно решить вопрос с мурами, довезти Блонду и дорогой не допустить, что бы Дианка с Дизелем друг друга разодрали. Как все успокоилось, в них снова проснулась вечная вражда кошачьих и собачьих. Если честно, я их обоих из машины вышвырнуть хотел, но в последний момент пожалел животных.
Добрались до хутора уже по светлому и еще на подъезде поняли, что спасать и атаковать там не кого. Хутор был разрушен до основания. Нормальных людей не было. Только одинокий лотерейщик пытался отыскать добычу. Он бродил от дома к дому и ничего не находил, так что я его убил что бы не мучился. Изучая развалины, мы поняли, что даже в погребах никто не смог укрыться. Все погреба расковыряли и всех оттуда достали.
Мне сразу представилось как молодой элитник и два его рубера по следам машины приходят сюда, а хутор защитить не кому. Тимошку с Ксеносом убил я, а муры уже полегли под одинокой высоткой. Несколько оставшихся бойцов встретили тварей из всего, что было и пытались продать свои жизни подороже, но твари хоть и пострадали, выжили все. Они обрушивались на огневые точки и в своей злости не только убивали стрелков, но и оружие приводили в совершенную негодность. Иностранный пикап с пулеметом был превращен в такую груду хлама, что его и опознать теперь было не возможно. После них я даже патронов по нормальному собрать не смог, хотя хотел.
Увидев все это, Блонда, сидевшая в Гусаре, заплакала.
— Что? — спросил я.
— Ничего, — буркнула она.
Мне оставалось только пожать плечами. Отчасти в смерти этих людей был виноват я, но убиваться горем я не собирался. Не случись все, так как случилось, муры продолжили бы свое черное дело и отлавливали тех, кому повезло оказаться иммунным и выбраться из города. Блонда окончательно стала бы одной из них, ведь не даром Ватрушка упоминал, что в какой–то момент ее даже за старшую на хуторе оставляли. Пленники погибли бы не тут так под ножами мурских вивисекторов. А может и на ферму бы попали. На мой взгляд, такой вариант был бы еще хуже.
Глава 22: Лесная драма.
У хутора ночевать было слишком опасно, но я нуждался в приличном отдыхе, так что, организовав кое–какой запас провизии и все же нашарив кое–какой боеприпас, отъехал подальше, углубился в перелесок и там встал. Спать в машине было не слишком удобно, и Дизель с Дианой всю ночь то и дело будили, но все же часть ночи подремать удалось.
Спал плохо. Мучили непонятные смутные образы. Просыпался часто. Проснувшись в очередной раз, обнаружил Блонду как–то избавившейся от моих пут. Она, изо всех сил стараясь не разбудить меня, собиралась в дорогу. Тихо взялся за оружие, но понимал, что если бы она хотела, то уже убила бы меня. Просто зарезала бы во сне. Она же не сделала этого, а просто в предрассветных сумерках паковала рюкзак и подбирала себе огнестрел из небольшого ассортимента.
— Далеко собралась? — спросил я, нацелив на неё АПС. — Тебе на суд топать, так что оставь это дело. Оружие я тебе точно не доверю.
— Я ухожу, — подняла на меня глаза землячка.
— И куда же это? — спросил я в принципе готовый к чему–то подобному.
— Не знаю, — теперь она отвела взгляд.
— Уж не к мурам ли? — последовал мой новый вопрос и его я задал со злостью в голосе.
— Меня не пустят ни в один стаб с ментатом. Что я скажу, когда меня спросят мур я или нет? — ответила она.
— Это понятно, но я спросил не это. Ты пойдешь к мурам?
Она подняла на меня полные слез глаза.