Травматическая зависимость и биохимия

Кортизол – это гормон стресса, и во время травмирующих эпизодов нарциссической эксплуатации его уровни «зашкаливают». Он вырабатывается надпочечниками как реакция на страх и играет ключевую роль в психологическом механизме, названным «сражайся или беги». Так как у нас вряд ли есть возможность выразить физическую агрессию во время эпизодов эмоциональной травмы, это зачастую накапливает стресс в наших телах, особенно если мы испытываем синдром посттравматического стресса или усугубленного синдрома посттравматического стресса.

Свежие исследования подтвердили, что кортизол усиливает влияние воспоминаний, связанных со страхом, тот же кортизол вместе с окситоцином укрепляет эти воспоминания. Кортизол выделяется во время формирования свежих травм психики, а также во время воспоминаний о старых психических травмах. При переживании таких воспоминаний уровень кортизола «подскакивает».

Этот процесс активируется нейронными контурами, сформированными травмой. Выбросы кортизола в ответ на угрожающие события так же, как и неизбежные воспоминания о той ситуации, еще глубже перестраивают наши нейронные контуры, усиливая и укрепляя воспоминания о травме, делая выздоровление еще более трудным.

Воспоминание об эксплуатации, то есть повышение уровня кортизола в организме, приводит к обостряющимся проблемам со здоровьем. В замечательной статье Кристофера Бергланда «Кортизол – Враг Общественности Номер Один» (2013) приведены множественные способы противостоять действию этого гормона – в этот список входят физическая активность, сосредоточенность, медитация, чувство юмора и социальная активность.

Адреналин играет ведущую роль в психологической реакции «сражайся или беги», а также зловещую роль в реакции на эксплуатацию со стороны агрессоров. Когда мы видим человека, которого опасаемся, происходит выброс адреналина, принуждающий наши сердца чаще биться.

Исследования подтвердили, что, если мы испытываем сильное стрессовое переживание вместе с партнером, мы начинаем испытывать более глубокую эмоциональную привязанность к этому человеку, потому что страх также приводит к выбросу дофамина – нейромедиатору, играющему ключевую роль в системе поощрения.

Вот почему партнеры, которые вместе катались на «американских горках», впоследствии гораздо больше эмоционально привязаны друг к другу; именно поэтому люди, которые вместе пережили ужасный опыт, также чувствуют гораздо более мощную эмоциональную привязанность: страх неизбежно создает биохимическую зависимость между ними.

Когда мы опасаемся мести со стороны нарцисса, когда мы боимся вспышек его ярости и негодования, у нас возникает еще более сильная привязанность к этому человеку – зависимость, вызванная болью, страхом и тревожностью.

Согласно Бергланду, адреналин также имеет косвенный эффект антидепрессанта: страх и тревога впоследствии ведут к выбросу дофамина – это с высокой вероятностью может превратить нас в «адреналиновых наркоманов», жаждущих «прихода», который вызывается резкими перепадами между нежностью и агрессией со стороны партнера.

Во время периода разрыва контакта восстановление от такой зависимости может быть особенно болезненным. Вот почему многие жертвы возвращаются к своим эксплуататорам.

Серотонин регулирует настроение. Когда мы влюбляемся, уровень серотонина в ЦНС является аналогичным уровню гормона людей, которые испытывают обсессивно-компульсивный невроз. Поэтому неудивительно, что личности, которых как следует «обработали» на ранних стадиях токсичных отношений, привыкли получать избыточную лесть и похвалу от обаятельного эмоционального хищника.

Здесь приведена краткая характеристика нейромедиаторов, достаточная, чтобы понять, как именно и почему ты попала в биохимическую зависимость.

Но чтобы окончательно осознать масштаб и глубину проблемы зависимости, стоит рассказать поподробнее.

Давай обсудим влияние на твой мозг травмирующих факторов.

Воздействие эмоциональной травмы в контексте внутрисемейного эмоционального насилия до сих пор очень сильно недооценено. Я часто встречаю невежественных людей, утверждающих, что, если бы они оказались в отношениях, где их права ущемляются, они бы немедленно их разорвали. Говорят это снисходительным тоном, осуждающим жертву за то, что она так не поступила.

Нужно заметить, что эти люди сами не испытали эмоционального насилия и, возможно, не прочитали ни одной книги про психологические травмы. Это еще более усугубляет тот токсичный стыд, который чувствуют выжившие жертвы.

Опыт выживших многогранен: эмоциональное «замирание» в результате диссоциации и навязанное «онемение» вследствие социальных норм, которые предписывают «отпустить» и «двигаться вперед».