Как бы ни были они хитры и коварны, оборотни не знали Нижний город так хорошо, как она. Девочка бросилась с моста не задумываясь и полагаясь на туман, в котором можно будет найти какой-нибудь выход. Ей сказочно повезло: охотники купились на её трюк.

Правда, справедливости ради надо заметить, что никто другой на её месте не выкрутился бы из этой ситуации. Её пальцы соскользнули с доски, за которую она, падая, пыталась ухватиться. Но она была лёгкой как пушинка и сумела, сделав рывок нижней половиной туловища, зашвырнуть себя под мост. Там, наполовину вмёрзшие в лёд, стояли плоскодонные лодки, которыми пользуются странствующие торговцы, бороздящие просторы реки. Лодка, на которую она свалилась, издала жалобный стон, но, к счастью, его перекрыл рёв оборотня. На мгновение ей показалось, что лодка под ней вот-вот развалится, как затонувший корабль, слишком долго пролежавший на дне.

Туман и ночь сделали остальную работу.

Пока они высматривали беглянку в тёмных водах реки, она сидела, съёжившись, в укрытии прямо у них под ногами и старалась не дышать, наблюдая за их отчаянно жестикулирующими силуэтами сквозь щели между досками моста.

Когда стало очевидно, что опасность миновала, она наконец разогнула затёкшие ноги и руки. Стоял сильный мороз, и без движения она совсем окоченела. Удар тростью был таким мощным, что она не чувствовала уха: его будто отсекли взмахом сабли.

Оставалось выпутаться из крайне неудобного положения, в которое она угодила. Берега, на который можно было бы выбраться, здесь нет, вокруг сплошь туман и угрюмая вода, до того грязная, что в ней не отражаются предметы.

На ощупь она перебралась в другую лодку, а оттуда с трудом дотянулась до опоры моста. Дальше дело пошло веселее. Руки в рваных перчатках без пальцев скользили по древесине, покрытой коркой льда и присыпанной снегом, но ей в жизни встречались задачи и посложнее. Она добралась до центральной перекладины, вскарабкалась на неё, подтянулась, изогнулась и – оп! – протиснулась между двух расшатанных досок. И наконец снова очутилась на мосту, по которому с прежней яростью продолжал хлестать снег.

Через секунду она уже бежала прочь, подхваченная порывом ветра.

Скорее в нору. Сейчас в голове только эта мысль.

Китель разорвался, руки ободраны, зато спасена.

Она страшно злилась на себя, что чуть не угодила в лапы к оборотням.

Впредь надо быть осторожнее. Здесь, в нижней части Гульденбурга, больше нельзя вот так запросто разгуливать по ночам. После комендантского часа Нижний город превращался в опасное место: нищие, бродяги и воры всех мастей выползали с задних дворов и из подвалов, раздевали тех, кто побогаче, отнимали последнее у тех, кто победнее, и ради нескольких сильвенгрошей резали друг другу глотки в тавернах.

С наступлением ночи тяжёлые непробиваемые ворота Верхнего города закрывались на два оборота замка. Горе опоздавшему. Такого обычно находили в придорожной канаве, если, конечно, не вылавливали в реке, где он плавал кверху брюхом, похожий на огромную жирную рыбу.

Даже полиция, если и решалась спуститься в эту клоаку (что случалось крайне редко, только в самых ужасных случаях), – даже полиция оказывалась здесь бессильна. В Гульденбурге, столице крошечной страны Сильвании, бедных было больше, чем богатых, – как и повсюду на земле. Вот только здесь богатые были намного богаче, а бедные – намного беднее, чем везде. И это вопреки усилиям великого герцога («ребёнка двенадцати лет!» – усмехались недоброжелатели), который старался, чтобы в этом разделённом надвое городе стало хоть немного больше справедливости.

Девчонка, бежавшая сквозь снегопад, принадлежала ко второй категории людей – тех, что беднее всех. Дитя улиц, росту – от горшка два вершка, несмотря на то что ей уже исполнилось четырнадцать. Чем она занималась? Она была профессиональной воровкой, карманницей и по мере необходимости взломщицей. Не нашлось бы такого потайного кармана в пальто, такого замка с суперсекретным кодом и такой недосягаемой крыши, которые ей бы не поддались.

Мы остерегаемся верзил с бандитскими физиономиями, изуродованными шрамами, но уж никак не девчонок с губами-вишенками и глазами, похожими на два миндальных ореха.

Но на этот раз Мимси Покет (а её здесь знали именно под таким именем) повела себя слишком неосторожно.

Уже несколько недель среди обитателей улиц ходили разговоры о неизвестной банде, орудующей в самых нищих районах Нижнего города. Людях в волчьих шапках, которые выходили на дело глубокой ночью. Тайная полиция? Особая разведывательная служба? Разбойники, явившиеся из соседнего города? Никто толком не знал. Те, кому уже довелось столкнуться с бандой, были до того напуганы, что предпочитали молчать. Другие говорили о жестоких налётах, о повозке-тюрьме, о загадочных исчезновениях детей…

Мимси не придавала большого значения этой болтовне. Как маленький зверёк, привыкший жить в опасности, она относилась к ней как к чему-то обыденному и почти ничего не боялась.

Постоянно быть настороже – да. Следить, не идёт ли кто за тобой. Не доверять никому и ничему. Быть готовой удрать в любую секунду, ладно. Но прислушаться к пустым разговорам и покинуть свою территорию? Это уж извините, вы плохо знаете Мимси.