Как бы вам это сказать?

Одеревенел.

Таня впервые его таким видела. Это было жутко и комично одновременно. Псих словно в камень превратился. Его большие глаза как будто выкатились из орбит еще сильнее, и он сжал челюсти, кулаки и, Таня готова был поклясться, если бы она могла проверить, то убедилась бы, что его задница тоже крепко сжата.

И ей… Вдруг стало так приятно. Было сложно разобрать, хочет ли псих ее трахнуть или же – прибить за такой наряд, но Таня определенно вывела его из себя, а ради чего еще стоит жить?

Так они и стояли минуты две. Полли таращилась на психа, капая слюнями так, что притащенный им пес (которого он, кстати говоря, все еще не выкинул), выглядел оскорбленным. А псих таращился на Таню, и та, от греха подальше, с Полинкой под руку, скрылась в своей спальне. А то мало ли что.

– Это он? Он? ОН? – визжала Полли, но шепотом, ведь у нее был к этому природный талант.

Таня захлопнула дверь и протянула ее сумку, в которой явно было достаточно косметики, чтобы накрасить какую-нибудь маленькую страну.

– Смотря кого ты имеешь в виду.

– Ну этот… ТОТ. Тогда.

– Полли, я понятия не имею, как к тебе люди на концерты ходят. Ты же двух слов связать не можешь.

Она стрельнула в Таню глазами.

– Злюка. Ты же меня поняла.

Таня вздохнула, когда она вытащила темно-синие блестки из сумки и начала наносить их ей на верхнее веко.

– Да поняла я, поняла. Это он, если мы с тобой об одном и том же.

– А что случилось с «Чикатило»? С «я не впускаю в дом кого попало»?

Таня смотрела на нее, глаза слезились.

– Не знаю. У меня напрочь отшибло мозги – вот что случилось.

– Это называется «пробудился интерес», Таня, вполне заурядная вещица.

– Выбить эти зачатки интереса сегодня же – вот наша цель.

Полина посмотрела на нее так, словно она говорил о чем-то невозможном, но комментировать больше не стала.