— Хм… А как у вас с памятью?

— Не жалуюсь.

— А точнее?

— У меня фотографическая память. Я ничего не забываю.

— Хорошо.

— А я не вижу в этом ничего хорошего. Моя голова переполнена образами, которые я хотела бы забыть.

— Я имел в виду — хорошо для постановки диагноза. У вас налицо все признаки синестезии.

— Вы ведь сказали, что она проявляется еще в детстве.

— Если вы видите буквы в цветах, то это уже одна из форм синестезии.

Соня продолжила работу. Она принялась разглаживать бедро, ослабляя давление лишь на чувствительной подколенной ямке.

— И у вас это постоянно?

— Нет, время от времени. Как, например, только что.

Музыка изменилась: вместо флейты с «ролмо» зазвучала арфа с «ролмо». Молчание доктора Штаэля беспокоило Соню.

— Это может быть чем-то спровоцировано?

Он подумал несколько секунд.

— Наркотиками. Не было ли в вашей жизни каких-нибудь историй, связанных с подобными вещами?

— Нет.

То, как она произнесла это «нет», вызвало у него сомнения в искренности ее ответа, поэтому через какое-то время он сказал:

— Давайте будем рассматривать наш разговор как беседу врача и пациента, и тогда предмет ее автоматически становится врачебной тайной.

Соня рассмеялась.