Ее кабинет был единственным помещением в старом здании, обставленным дизайнерской мебелью. Стены, окрашенные в матовый, пастельный бирюзовый цвет, обновленный и начищенный воском старинный паркет, фотографии Дианы Арбус, Ли Фридлендер, Ричарда Аведона и других знаменитых американских фотографов.

На черной крышке письменного стола из стальной трубы а-ля Брейер[15] стоял плоский жидкокристаллический монитор с беспроводной мышкой и клавиатурой.

Соня почувствовала назойливое желание хоть краем глаза взглянуть на монитор, чтобы проверить достоверность слухов о том, что Барбара Петерс тайно играет у себя в кабинете в «Симсов».

— Как вы себя чувствуете?

— Чувствую себя застоявшейся лошадью, — ответила Соня.

Барбара Петерс рассмеялась.

— Это ведь лучше, чем быть загнанной лошадью?

— Я предпочла бы что-нибудь среднее между тем и другим. Как вы думаете, это возможно в обозримом будущем?

Начальница пожала плечами.

— Конечно, загруженность отеля оставляет желать лучшего. Похоже, нам предстоит спокойное лето. А если погода не улучшится, то даже очень спокойное. Но зато мы все можем потихоньку, без спешки войти в форму, вработаться.

— Для зимнего сезона?

— Для летнего. В следующем году. На зиму мы закрываемся. Как зимний курорт Валь-Гриш совсем не котируется. К тому же я ненавижу холод. А вы хотели поработать и зимой?

— Нет, просто хотела узнать, продержусь ли я здесь до конца сезона.

— А почему нет?

Барбара Петерс, казалось, была искренне удивлена.

— Я имею в виду свою рентабельность.

— Ах, вот вы о чем. Нет, нет, в первый год вопрос рентабельности не самый острый вопрос.

Это было то, что интересовало всех.

— Для кого?

— Для меня. Кстати, у вас нет желания выпить коктейль? Скажем, в половине седьмого в баре? Будет сюрприз.