— Мила, скажи мне. Пожалуйста.
Я должна была сказать «нет». Должна была, но захлестнувшему меня облегчению было невозможно сопротивляться. Теперь, когда я осталась без мамы и без Лукаса, Хантер был единственным человеком, на которого я могла рассчитывать. Плюс, не стану отрицать — я хотела еще раз увидеть его несимметричную улыбку. Даже если совсем ненадолго.
У меня в голове проигралось одно из созданных мамой воспоминаний, которое всегда казалось мне совершенно идиллическим: каникулы на побережье.
— Хорошо. Давай встретимся через два дня в Вирджиния-Бич. Я перезвоню тебе, когда доберусь дотуда, и дам точный адрес.
Вирджиния-Бич. На меня нахлынула волна тоски. Я уже никогда, никогда не приеду с мамой на тот пляж по-настоящему, но, может, если я похожу босиком по песку, услышу шум прибоя и увижу гуляющих людей, как в том воспоминании, я каким-то образом смогу почувствовать себя немного ближе к ней.
Вдалеке завыла сирена.
— Мне пора. И, Хантер? Спасибо тебе. — Я повесила трубку, не дожидаясь его ответа, и пошла к велосипеду.
Да, пожалуй, Вирджиния-Бич — идеальное место. Оставалось только ухитриться добраться дотуда целой и невредимой.
Глава сороковая
Молодая официантка не вписывалась в окружающую обстановку. С ее длинными каштановыми волосами, затянутыми в высокий хвост, широко поставленными голубыми глазами и идеально симметричными чертами лица она выглядела как модель. Я гадала, что заставило ее стать официанткой в этом грязном кафе, где нужно было обслуживать обгоревших на солнце отдыхающих с их шумными детьми и убирать грязную посуду.
Она, наверно, понятия не имела, что я ей завидовала. Она была свободна делать все, чего бы ни захотела, становиться тем, кем ей хотелось. Я тоже планировала добиться такой свободы. В скором времени.
Откуда-то с пляжа донесся крик мужчины, и я напряглась, выпрямившись на своем деревянном стуле. Я выглянула в окно, и мои функции сработали быстрее, чем прежде.
Перед глазами возникло увеличенное изображение низкого пузатого мужчины в широкополой шляпе. Я увидела, как он снова закричал на двоих детей, которые бежали по песку прямо к воде, полностью одетые.
Если я что-то и вынесла из всех своих испытаний, так это то, что отвергать свои способности бессмысленно. Лучше было просто принять их. С ними все становилось проще.
Иногда мне приходило на ум, что все стало бы еще проще, если бы я отвергла свою человеческую сторону.
Я сжала в руке кулон. Я так и не поняла, почему мама придавала так много значения подарку от несуществующего человека, но она хотела, чтобы я забрала его, и я была этому рада. Это было единственное материальное напоминание о маме, которое у меня осталось, и хотя моя логика бунтовала против чувства привязанности к неодушевленному предмету, камешек все равно приносил мне небольшое утешение.
В глазах защипало, так что я снова уставилась на океан, над которым ярко светило солнце, отказываясь признавать права осени. В открытые окна пляжного кафе задувал ветерок, принося запах морской соли и рыбы. Кричали чайки, шумел океан, и отовсюду доносилась болтовня отдыхающих.
Я погоняла по тарелке остатки остывшей картошки фри, сделала маленький глоток чая со льдом из стакана, который официантка успела уже дважды наполнить заново. Через какое-то время мне, наверно, придется заказать что-нибудь еще, чтобы никто не решил, что я зря занимаю столик. Сейчас я ела впервые с тех пор, как мы сбежали от Холланда — мне казалось нелепым тратить деньги на еду, без которой я спокойно могла обойтись. Плюс мое фальшивое чувство голода, видимо, подстраивалось под мое эмоциональное состояние, потому что есть не хотелось. А теперь, после нескольких дней без еды, сама процедура приема пищи казалась какой-то… лишней.