Томкин вошел следом. Распрямив плечи, он встал посреди комнаты и испепеляющим взглядом уставился на Николаса, ожидая, когда тот удосужится обернуться. Николас же спокойно продолжал раздеваться, поигрывая стальными мускулами.

Наконец Томкин не выдержал:

— Слушай, ты, ублюдок, никогда так со мной больше не обращайся, понял? — В голосе его клокотала животная ярость. — Ты слышишь меня?

— Раздевайся! — Сложив брюки, Николас повесил их на металлическую вешалку. Теперь он стоял окончательно обнаженный, избавленный от лжезначимой скорлупы цивилизации. И было в его теле какое-то пугающее совершенство. Он напоминал ночного хищника, использующего свое тело как инструмент — божественное слияние грации и силы.

— Отвечай, когда тебя спрашивают, черт побери! — Голос Томкина сорвался почти на визг — не столько от злости, сколько от внезапного страха перед человеком, стоящим напротив. Он был растерян. В его мире — мире большого бизнеса — нагота обозначала незащищенность, однако, глядя в эту минуту на Линнера, Томкин чувствовал лишь собственную незащищенность. Сердце его учащенно билось.

— Ты нанял меня для специальной цели. — Николас обернулся к Томкину. — Позволь же мне выполнять свою работу без помех! — В его голосе не было гнева.

— Твоя работа заключается не в том, чтобы оскорблять меня, — ответил Томкин уже более спокойно.

— Мы в Японии, — простосердечно произнес Николас, — и я здесь для того, чтобы помочь тебе прекратить мыслить по-западному.

— Ты имеешь в виду “потерю лица”? — фыркнул Томкин и указал толстым пальцем на закрытую дверь. — Но ведь это была всего лишь девчонка!

— Ты ошибаешься. Она — личный представитель Сэйити Сато, — солгал вторично Николас, чтобы не выпускать Томкина из рук, — и если бы он узнал о случившемся, с ним уже нельзя было бы разговаривать на равных. Эта “девчонка” — правая рука Сато, и для нас чрезвычайно необходимо ее расположение.

— Ну так что, я теперь должен раскланиваться перед ней и шаркать ножкой? Тем более после того, как Сато даже не удосужился нас встретить...

— Ты не первый раз в Японии, — холодно парировал Николас. — Но меня поражает, что ты до сих пор так и не разобрался в местных традициях. Такого приема, какой устроили нам здесь, удостаиваются лишь высочайшие гости. Ты хоть представляешь себе, сколько все это — в том числе и японская баня — должно стоить при нынешней-то цене на землю в Токио? — Николас вздохнул. — Забудь про свой западный эгоизм и принимай здешние обычаи как данность. Увидишь, что это пойдет тебе на пользу. — Он достал из шкафчика пушистое белое полотенце с вышитой эмблемой “Сато петрокемиклз”.

Томкин несколько секунд помолчал, потом крякнул и начал раздеваться — так, как будто этим он делал одолжение Николасу, Сато и всем чертям на свете. Раздевшись, он перекинул через плечо свое полотенце и подбросил на ладони ключ от шкафчика.

— Не запирай, — предупредил Николас.

— Почему это? — изумился Томкин.

Они посмотрели друг на друга, затем Томкин кивнул:

— Лицо потеряю, да?

Николас улыбнулся:

— Пошли...

Они вошли в комнатку, площадью в двадцать квадратных футов, пол которой был выложен кедровыми брусочками, а стены — блестящими голубыми плитками. Все свободное пространство занимали две огромные ванны, наполненные горячей водой. Потолок над ними был расписан причудливыми узорами, в центре же красовались два переплетенных колеса — эмблема компании. Рядом с ваннами застыли в ожидании две молодые девушки. Не раздумывая, Николас шагнул к ним и через мгновение был облит обжигающей водой и натерт мыльными губками. Его примеру последовал и Томкин.