Так вот, стоит задуматься только над тем, что уже австралопитеки не только не хуже, но даже и лучше шимпанзе были способны к научению и к передаче накопленного опыта потомству исключительно путём обучающей демонстрации, чтобы понять, что даже у них отпадает надобность в инстинктивной фиксации видового опыта. Когда опыт вида получает возможность передачи в ходе обучения, то автоматически отпадает естественный отбор по линии фиксирования данного опыта в генах. То есть на определённой ступени развития психики, когда интеллектуальный базис существенно расширяется, видовый опыт продолжает наследоваться, но уже не генетическим путём, а путём усвоения опыта предков за счёт научения через подражание и научения через наблюдение. Видовый опыт начинает усваиваться в онтогенезе каждой конкретной особью, а не через "кровь". Иными словами, на некотором этапе видовый опыт превращается в культуру, и вместе с этим формируется способ культурного наследования образцов поведения.
На данном этапе развития приматологии у нас есть все основания утверждать, что у высших обезьян (шимпанзе, гориллы, орангутанги и гиббоны) врождённых видотипических форм поведения (инстинктов) либо почти нет, либо нет вовсе. В популяциях шимпанзе, живущих на некотором отдалении друг от друга, вокализации (выкрики, рыки) как средство коммуникации существенно различаются, что говорит об их выработке "здесь и сейчас", а не о приобретении путём генетического наследования. У разных популяций шимпанзе определённый крик обозначает разные явления, тогда как у низших обезьян (в первую очередь у мартышек верветок, которые в этом плане изучены достаточно хорошо) все их вокализации в значительной степени врождённы — то есть один и тот же выкрик обозначает орла или общую опасность с неба во всех популяциях верветок, даже не контактирующих друг с другом. Так если уже высшие обезьяны либо почти не обладают инстинктами, либо полностью, то что мы можем сказать об австралопитеках, которые превосходили современных высших обезьян по интеллекту? А что тогда мы можем сказать об архантропах (Homo erectus), которые были ещё позже и по интеллекту существенно превосходили уже и австралопитеков? Были ли у них инстинкты? Могли ли быть? Тут уж о Homo sapiens можно и вовсе не спрашивать, потому как ответ очевиден.
Вот сейчас важно уяснить одно: когда у вида развивается основанная на интеллекте способность научения через подражание и через наблюдение, то генетическое наследование всякого опыта и образцов поведения делается излишним. При развитом интеллекте поведение перестаёт передаваться генетическим путём. Отныне оно передаётся через научение.
Перенимая опыт от родителей (или от прочих представителей своей популяции), особь по факту перенимает опыт, который в данной переменившейся среде доказал свою адаптивность, выражаясь в самом факте того, что "учителя" всё ещё живы и здравствуют.
На примере высших обезьян мы можем видеть, как эволюция животных скакнула на новый уровень и перешла от генетически фиксированного поведения к поведению, приобретаемому в ходе научения. Это позволило производить адаптацию к быстро и постоянно меняющимся условиям среды, вознося антропоидов на высшую ступень эволюции.
Механизму подражания, который у высших обезьян приобретает небывалый размах, а у человека так и вовсе становится одним из самых основных в формировании поведения, посвящены работы многих авторов (
Фантазии некоторых недобросовестных авторов в красках рисуют, как и Homo erectus, и даже неандертальцы бродили по лесам и инстинктивно реагировали на дичь, инстинктивно устраивали на неё загоны, инстинктивно же делали для неё ловушки… Якобы все эти навыки у древних людей были врождёнными. Эволюционистам видится, как древние люди инстинктивно выискивали среди кустарников съедобные ягоды и плоды — совершенно инстинктивно, реагируя только на ключевые стимулы. Так называемый инстинкт собирателя. И подобным фантазиям нет предела в современной литературе. И СМИ постоянно голосят об "инстинктах охотников-собирателей". Думать никто не хочет. Никто даже не понимает, что высшему примату достаточно показать, что можно есть, а что нельзя, так он отныне так и будет делать. Высшей обезьяне достаточно показать что-либо на своём примере, и всё, она усваивает, мотает на ус. Как гласит американская поговорка, обезьяна видит — обезьяна делает (monkey see, monkey do). Вот основной способ обретения ею опыта. И никакого генного наследования.
Как-то довелось увидеть в одной псевдонаучной программе, коих пруд пруди на "Discovery", "BBC" и прочих студиях, один нелепый эксперимент. Ведущий ставит на стол две тарелки с конфетами типа "морской камушек" — но в одной тарелке все конфеты с шоколадной глазурью, то есть все одинаково коричневые, а в другой тарелке они разноцветные — синие, жёлтые и зелёные. Дальше ведущий говорит: сейчас, мол, запустим в комнату людей и позволим всем, кто хочет, есть эти конфеты. А потом посмотрим, в какой тарелке конфет будет съедено больше — где цветные или где однотонные.
В этот момент, я сразу же соображаю правильный ответ и логическое обоснование, почему это будет именно так. Когда толпа посновала у стола и удалилась, ведущий показал в камеру обе тарелки. Как и можно было предположить…
А вот как можно было предположить? Вы подумайте сейчас. Подумайте.
Представьте: две тарелки — в одной только коричневые конфеты, а в другой — разноцветные. Каких конфет будет съедено больше? И почему?
Подумали?
Итак, ведущий показывает тарелки — в той, где конфеты были разноцветные, съедено всё. А в тарелке с однотонными коричневыми осталось ещё около трети конфет. Ведущий комментирует: разноцветных конфет оказалось съедено больше, потому что в человеке до сих пор звучат отголоски инстинкта собирателя, коим были его предки в течение тысячелетий. Инстинкт помогал человеку многие поколения подряд собирать съедобные ягоды, что помогало ему выживать…
Таких передач сейчас очень много, к сожалению. Никакой критичности.
Тарелка с разноцветными конфетами опустела быстрее по той причине, что уже на когнитивном (мыслительном) уровне у тестируемых людей происходит предположение, что конфета, имеющая свой цвет, имеет и свой особенный вкус. Поэтому если в тарелке с коричневыми конфетами достаточно съесть одну конфету, чтобы попробовать её вкус, то в тарелке с разноцветными конфетами одним человеком будут съедены уже минимум две конфеты с целью проверить, соответствуют ли разные цвета разнице и во вкусе. Таким образом, именно и только в силу мыслительной работы на одну коричневую конфету съедаются минимум две или даже три разноцветные конфеты. Здесь всё происходит исключительно в силу человеческого предположения, по причине мыслительных механизмов, а не каких-либо "инстинктов собирателей". К чему эти утверждения о каких-то собирательских инстинктах?