– Ты больной? – рявкнула диспетчер и больше ни слова.

Вот что делать в подобной ситуации? Какие деньги брать, сколько? И что это за диспетчер? Такое впечатление, будто она не знает, что за проезд берут деньги, но ведь их насчитывает диспетчер. Что же происходит?

Тем временем пассажирка вышла из машины и танцующей походкой направилась к подъезду, оставив пьяного мужа в салоне и не расплатившись!

– Эй, женщина, постойте! – ринулась за ней Санька. Обогнав, встала у нее на дороге, напомнив: – Вы забыли мужа.

– Дарю его тебе, – огрызнулась та.

Удивительно невежливая. Санька не виновата, что у них «любовь прошла, завяли помидоры», решали б свои проблемы дома. Дамочка хотела обогнуть таксистку, а та и не думала давать ей дорогу:

– За подарок спасибо, но вы же не оставите его в машине?

– Почему это? Оставлю. Вези его куда хочешь и отойди.

– Хорошо, беру вашего мужа. Раз он вам не нужен, мне пригодится. Но вас я доставила, платите за извоз…

– Ты что, издеваешься? Завтра вылетишь с работы, обещаю.

Санька растерянно хлопала глазами вслед фифе под зонтом, пока та не скрылась вместе со своей разбушевавшейся злостью в подъезде. Да-а-а, славненький первый рабочий денек, то есть ночка. Говорят, как начнешь, так и покатится… Ой, нет-нет, Саньке нужна удача, она привыкнет к неадекватным клиентам. А к неадекватным диспетчерам?

Ежась, девушка побежала к машине – дождь усилился, а он уже не летний и, попадая за шиворот, приносит массу неприятных ощущений, по спине словно ползает ледяная гусеница. Плюхнувшись на сиденье, Санька покосилась на безмятежно спящего мужчину, скрестившего на груди руки.

Лет сорок. Сухощавый – жена, наверное, не кормит. А ей примерно тридцать, скорей всего, женат он не первый раз. Не урод, волосы вон какие густые, непокорные, темные, в районе лба серебристое пятно. Оно смотрелось нелепо, будто мазнули белой краской. Нос тонкий и горбатый – на коршуна похож… или на орла? Собственно, Санька не знала, чем одна птица отличается от другой, но «орел» звучит гордо. Над переносицей у мужчины грозная складка, наверняка он часто сердится и сводит брови, а у губ глубокие складки, какие бывают у людей властных и упрямых. Санька с такими сталкивалась, от них всегда море проблем, да и жене наверняка с ним нелегко, но ее это не оправдывает.

– Да-а, не повезло тебе, – сказала она вслух, выставив в окно под дождь ладонь, на которой заплясали холодные капли. – Где ты откопал эту выдру? Вообще-то, жалеть тебя нечего, потому что каждый достоин своего партнера. Признавайся, ты же не первый раз напился? Вот и взбесилась твоя выдра, меня обхамила, не заплатила… Но я тебя, так и быть, не выброшу, на улице мокро, еще простудишься. А вдруг ты человек хороший? Может, мне тебя Бог послал для проверки и за мою доброту он все уладит?

– Двадцать четвертому на Монтажную, восемь.

– Двадцать четвертый Монтажную принял, – прохрипела Санька чужим голосом и отправилась в путь.

Она правильно поступила, не выбросив пьяницу в дорогом костюме, за что дырявые небеса послали ей работу на целых два часа – только успевала развозить народ. Что показательно, диспетчер исправно говорила сумму, какую она накатала, сбоя больше не было.

Спящего Санька представляла клиентам мужем, который сопровождает ее на дежурстве, мол, он немножко устал и спит. Ничего, верили и не приставали. Только не стоило брать двух парней, на афишах которых было нарисовано: выродки. Они всю дорогу отвешивали ей полушепотом сальные комплименты, а когда она остановилась, один протянул руку и погладил Саньку по груди со стоном пошлого сладострастия…

У Саньки на сей случай была приготовлена гантель, проломить голову ею – много силы не надо, лишь сноровка, а глаз подбить – так вообще запросто. Не успела она ею воспользоваться, как хам вдруг громко застонал от боли, нецензурно выругавшись:

– …руку сломаешь!