На место ушедшего встал тот, кого за глаза прозвали Войлемом, оказавшимся непредсказуемым противником. Выкручиваясь из непростой обстановки, он отрекся от деяний Роял, не скупился на подкуп влиятельных лиц и без лишнего шума убрал самых непримиримых противников. Именно при нем Сагро захватила большую часть Илинии и заставила уважать себя тех, кто ранее считал ее утратившей политические позиции. Отец Джакоба и дед Эмиры, достиг очень многого, но неожиданно исчез после череды покушений. Пока окружающие гадали, был ли это случайный просчет или коварный замысел, Доном стал его сын.

Без сомнения, нынешний глава Сагро как прямой потомок в полной мере унаследовал характер прародителя и был непреклонным противником, бьющимся до последней капли крови. Приложив титанические усилия, семья вернула свое политическое влияние, и пробилась на самый верх иерархии вампиро. Впрочем, они бы так и остались кровожадными монстрами, если бы не влияние Эмиры, смягчающей особо острые углы. В ней было сосредоточено не только будущее Сагро, но и всей Илинии. Ослепительное восхождение леди не заставит себя долго ждать, и по этой причине многие Доны опасаются принимать важные решения без согласия Трейнов.

Таковы сложные судьбы безумной семьи.

И так думал не один Норозини.

Никого из оппонентов прошлого, стремящихся к единовластию, и входящих в круг личного знакомства, уже не было в подлунном мире, а большой совет — форум, рано или поздно придет к общему мнению, что надо жить дальше и уступит место подающим надежды. Однажды ему придется уйти, передав власть и ответственность новым поколениям, не боящимся света. Речь не только о Велии, еще не готовой к подобному стечению обстоятельств, а о наследии, которое он ей оставит. Внутри семьи намечается раскол, начатый недовольными младшими семьями, занимающими агрессивную позицию по отношению к Эспаону. Для них переход под руководство терийских Грандов на время взросления леди Норозини будет подобен оскорблению.

В этом и была основная проблема, чья суть заключалась в сложности управления семьей, раздираемой национальными предпочтениями, согласовании действий форума, где каждый мечтал устранить конкурентов, и объединении Илинии в единое государство, поскольку официальная власть находилась в состоянии перманентного конфликта.

Все эти междоусобицы должны быть закончены. Печальные события в Ая послужили поводом объявить собрание, исполнив роль своеобразного катализатора дипломатического процесса. Трагической причиной для поиска убийцы, сочетающейся с возможностью сложить политическую мозаику.

Анзиано прекрасно понимал, кто возьмет бразды правления в случае низложения Миллениум. Возможно, сейчас об этом поздно вспоминать, но, может быть, еще есть надежда найти корень всех бед и провести реформы, передав власть Броно? Он согласился бы на такой вариант, если бы Сагро его поддержала. К сожалению, либеральные подходы и делегирование власти или остались в далеком прошлом, или не будут приняты большинством голосов.

Все эти деяния былого прямо или косвенно касались предстоящего выступления на форуме. Этой ночью он ехал на встречу с Трейнами, больше старыми врагами, мечтающими о мести, нежели родственниками, лелеющими мечты о возрождении доверия. Что он может им сказать? У них больше причин для начала вендетты, чем для заключения союза, и, конечно же, следует помнить не только о чести, но и о гордыне Сагро. Вероятнее всего из-за нее инициатива Броно вместо чернил драгоценных подписей обагрится кровью.

Карета остановилась у полуразрушенной колоннады, прислужник открыл дверцу, и Дон Норозини, кутаясь в черную накидку, величественно вышел под лунный свет и степенно окинул проницательным взором ряды карет, расставленных по периметру.

Притягивая к себе взгляд, в центре овальной площадки, сохранившей историческое мощение, возвышалась огромная мраморная плита, указывающая в небо прямоугольным пальцем. От ее верха откололся большой треугольный кусок, теперь лежащий у потрескавшегося стилобата как поверженная голова статуи, а помутневшая от времени поверхность была изрезана полустертыми буквами неизвестного языка. Что хотели передать потомкам неведомые зодчие, оставалось загадкой и тысячу лет назад, но место прекрасно подходило для тайных встреч и переговоров, напоминая участникам о неумолимом течении времени.

Анзиано задержался у основания пилона, всмотревшись в загадочные символы, и нашел в них неожиданную аллегорию. Останутся ли после них какие-то свершения, способные пройти сквозь века?

Его встретили прислужники, изучавшие во враждебном молчании представителей другой семьи. По неписаным правилам с Доном могли пройти лишь двое спутников. Убедившись, что всадники сопровождения, один из которых нес некую ношу, завернутую в плащ, уже спешились и заняли позиции позади него, Анзиано подчеркнуто неторопливо направился к древнему амфитеатру.

Верхние ярусы уже были частично заняты. В основном там разместились младшие семьи, проживающие в непосредственной близости от этого места. Традиционно лишенные права голоса, поскольку их мнение имело ограниченное влияние, они выступали в качестве очевидцев принятым решениям. Максимум, на что они могли рассчитывать — расширение подконтрольной территории при низложении соседа. Наиболее мудрые из них умело использовали вражду себе во благо и рано или поздно добивались желанной цели. Впрочем, если они проявляли своенравие, то мгновенно расплачивались за политическую близорукость, а иногда их закладывали на алтарь войны, в первую очередь, жертвуя теми, кто добился особенных успехов. Этому способствовало исключительное расположение наделов младших семей, создававших своеобразную границу между старшими семьями. Парадис с нотой высокомерия сравнивала их с милыми домашними животными, однако семья Трейнов, со свойственной им прямотой, называла младшие семьи «забойным мясом».

В первом ряду партера полумесяцем располагались Доны, за которыми находились их телохранители. Бесстрашно снявшая маски, уже издали была заметна яркая троица Трейнов, державшаяся в стороне от остальных. Да, никто не сидел вплотную, выдерживая интервал, и все-таки позиция Сагро заставляла их держаться иначе. На данный момент это устраивало абсолютно всех и играло на руку Дону Норозини.

— Мир прекрасен в лунном свете, — приветствовал он Донов.

— До рассвета, — с прохладой в голосе отозвался Джакоб.

Словно вторя его словам, луны скрылась за облаком, и античные руины погрузились во мрак. Вампиро встали. О чем бы не поведал прародитель Миллениум, в таком обществе не стоило демонстрировать свое невежество, и поскольку собравшиеся преимущественно носили черное, то со стороны они напоминали скорбящих над гигантской могилой чумных докторов.

— Мы давно знаем друг друга, — заметил Трейн, и приподнял белоснежную маску вольто, лежащую на его месте.

— Пожалуй, вы правы синьор, — поддержал его Анзиано.