О масштабности боев говорят и наши потери: 2 060 000 человек. Это без учета потерь 39-й армии, которая в июле 1942 года была окружена юго-западнее Ржева, и немцы только в плен взяли 50 100 человек. И без учета потерь Калининского и Западного фронтов в боях на Ржевском и Сычевском направлениях в ноябре — декабре сорок второго.
Каковы же были суммарные потери за 17 месяцев ржевского противостояния, никто не считал. Потому что бои шли днем и ночью более года, части постоянно пополнялись новыми солдатами и офицерами. Окруженные немцами в болотистых лесах, удаленных от человеческого жилья, наши армии почти полностью уничтожались или погибали от голода. Потому-то до сих пор добровольческие поисковые отряды студентов и школьников возами вывозят и предают земле кости погибших в болотах солдат.
Из личной переписки с моим учителем и другом Б. М. Петровым.
Петров Б. М.: Ах, Н. Ф.! «Потери бывают разные — общие, боевые, безвозвратные… Их размер знает только высокое командование. Оно уже давно вымерло, всё уже посчитано и, кстати, не только в нашей стране считали…»
Да, по сумме двух Ржевских операций потери были выше, чем под Сталинградом.
У истории нет другой цены, кроме смертей. Случись война сейчас, точно также генералы будут учиться воевать по-современному именно на ошибках, в которых погибнут тысячи солдат, точно также на фронтах будут рвачи, подлецы, карьеристы и множество неумех.
Неужели Вы в этом сомневаетесь? История — драма, война — трагедия. Неужели Вы в этом сомневаетесь?
Трунова Н. Ф.: Б. М.!.. Только никак не может мой ум понять такой масштаб гибели солдат… Это же люди… И всё же, наверно, можно было избежать таких жертв.
Чёрствость и хладнокровие командиров сыграли в этом свою чёрную роль…
Видимо, такие Жуковы — тоже нужны. Недаром же Молотов, сравнивая Жукова и Рокоссовского, отдаёт предпочтение Жукову, только потому, что Рокоссовский мягче. Как я понимаю, человечнее. Да, Рокоссовский так не смог бы распорядиться человеческими жизнями, по возможности, он берёг каждого солдата.
В конце войны строго об этом наказывал политработникам и командирам.
Петров Б. М.: Кстати, о поведении Рокоссовского. Ведь он был иностранец и сидел. Он просто не мог вести себя так, как Жуков, хотя, конечно, он был другого склада. О чём мы можем судить, так это о том, что Жуков грабанул Германию на личный карман. И обошлись с ним мягко… У меня есть рассказы о личных встречах с Жуковым и Рокоссовским.
Ещё небольшая деталь…
У военнослужащих было денежное содержание (довольствие). Например, у рядового содержание было 10 руб. в месяц, у лейтенанта 200 руб.
До мая 1942 г. деньги выдавали наличными на передовой. Многие на этом наживались, потому что постоянно шла убыль личного состава. А в штабе «мудрили с отчётами».
С этого срока были открыты специальные счета (беспроцентные сберегательные книжки), куда это зачислялось, якобы для выплат после окончания войны. Помимо оклада были и разовые выплаты — за боевые эпизоды. Например, за подбитый танкистами танк противника — 500 руб. (не знаю, на весь экипаж или каждому). Были ещё какие-то выплаты за ордена.
Война кончилась, конечно, никто ничего не выплатил.
И запомните, Н. Ф., не бывает армий и войн, в которых полковники не обворовывали бы солдат и не благоволили бы к любовницам. Но бывают армии, в которых вороватые полковники ничего не выигрывают, и бывают такие, что, не смотря на любовниц, выигрывают сражения…
Трунова Н. Ф.: Дорогой Борис Михайлович! Не могу спорить с Вами! Но объясните мне, пожалуйста, почему прекратили перезахоронение останков павших воинов на кладбище в деревне Аристово, где погибло бессчётное количество наших бойцов, потому что в деревне не осталось ни одного кустика, не говоря уже о деревце или доме?
Имена многих из найденных поисковиками бойцов и командиров Красной Армии уже были увековечены в этой деревне. Не потому ли, что продолжение перезахоронений на этом кладбище вело бы к тому, что список увековеченных с каждым годом неизбежно приближался бы к реальному положению. Разве это не преступление?