• осознают то, что клиент чувствует в данный момент;

• способны передавать это понимание на языке, созвучном с текущими чувствами;

• делают свои замечания так, чтобы они совпадали с настроением и сущностью клиента. Эти замечания показывают тонкое понимание чувств, которые выражает в данный момент клиент, а также

• служат прояснению и расширению осознания чувств и переживаний клиента, включая и те, которые клиент осознает лишь частично;

• могут гармонировать с изменяющимся эмоциональным состоянием клиента, так чтобы он смог корректировать себя сам, когда обнаружат, что их понимание и замечания не достигают цели. Они чувствительны к своим ошибкам, но не цепляются за них, а легко, не оправдываясь, по ходу дела исправляют их;

• постоянно передают клиенту сообщение: «Я с тобой».

К сожалению, такое понимание в нашей обычной жизни встречается редко. Не так часто случается, что родители или преподаватель, друг или любовник действительно пытаются понять значимость для нас тех или иных переживаний, равно как и мы не очень-то пытаемся понять, что они значат для них. В повседневной жизни понимание, которое мы стремимся дать и получить, заключается в форме: «Я понимаю, что заставляет тебя так поступать» или «я понимаю, что с тобой творится что-то неладное». Традиционно клиническое понимание видится примерно так:

Для Роджерса это вовсе не понимание, а оценка и анализ. Это — созерцание жизни других людей в наших терминах, а не в их собственных.

Терапевтическая ценность эмпатического понимания кажется достаточно ясной: если есть ощущение, что терапевт действительно пытается видеть мой мир так, как вижу его я, то чувствуется поддержка и стремлении к прояснению, а следовательно, к расширению понимания самого себя. Подобная эмпатия учит быть эмпатичным к себе, спокойно осознавать свои переживания таким же образом, каким их осознает терапевт. Как и агапе, эмпатия другого оказывает решающее влияние на самоуважение. Если терапевт считает ценными время и усилия, затраченные на попытку понять мои переживания, то и я должен это ценить.

Третье необходимое качество эффективного терапевта — безусловное положительное отношение. Позиция Роджерса такова, что если я не на вашей стороне, если действительно не воспринимаю по-настоящему вашу сторону, то мне нечего делать вместе с вами в терапевтическом кабинете. Моделью такого определения служит любящий родитель, который «ценит» своего ребенка. Этот родитель испытывает сильные положительные чувства к ребенку, чувства, не являющиеся собственническими и не требующие от ребенка быть таким, каким его хотят видеть. Родитель свидетельствует, что даже если время от времени ребенок и вызывает раздражение, гнев, недовольство или отвращение, то все равно, по-существу, ребенок любим и мил, неважно, за что. Клиент также может обнаруживать (что, как правило, и делает) в себе чувства и поступки, противоречащие взглядам терапевта или его эстетическим принципам. Успешная терапия зависит от того, насколько в таких случаях терапевт в состоянии учитывать человеческую полноценность клиентов, отстаивающих свой собственный путь роста и развития, принадлежащий им по праву рождения. И этот путь должен быть оценен фактом своего существования.

Важным в позиции Роджерса является понимание того, что в этих чувствах нет места патерналистскому или сентиментальному тону, клиенту должна быть предоставлена возможность быть независимой самостоятельной личностью.

Допустим, я прихожу к хирургу с жалобой на какое-то недомогание, хирург при этом может невзлюбить меня и даже не проявить ко мне уважения. Эта ситуация переживается мной как малоприятная, но если хирург — опытный и ответственный специалист, то, вероятнее всего, я уйду от него таким же, как и в случае, если бы он меня любил, словно родного брата. Роджерс считал, что если рассматривать психотерапию по аналогии с медициной, то можно натолкнуться на серьезные трудности в плане психотерапевтической практики и при обучении психотерапевтов. Мы не проводим психотерапию так, как хирург проводит операцию, а сами являемся терапией, и без существенной составляющей — безусловного положительного отношения — никакого успеха не получится.

Мало кто из нас имел родителей, способных на высокую безусловную оценку. Многие усвоили, что мы любимы, только когда делаем что-то удовлетворяющее наших родителей или выказываем приятные им чувства. Это может быть нечто желаемое или неугрожающее, или то, чем они могли бы гордиться. Большей частью наши чувства, желания и порывы не входят в категорию «удовлетворяющее наших родителей», Достаточно рано мы узнаем, что такие чувства и порывы нежелательны, а это приводит к пониманию того, что они — плохие. После этого нетрудно понять, как впоследствии теряется близость с нашей глубинной природой:

Если цель терапевта — стремление сделать исследование глубинной природы клиента безопасным для него, то можно понять, почему Роджерс считал необходимым безусловное положительное отношение.