Лучше бы сразу сдох. Прямо там, у ее подъезда. Вглядывался в ее лицо, такое напряженное, сосредоточенное, и не видел ее. Не видел свою фею. Свою?

Мудак. Конченый мудак.

Но мозг все равно отказывался верить.

Очнулся только в аэропорту, когда, взяв билет на самолет, сообразил, что даже не знаю ее адреса в Питере. Я ни хера о ней, ничего не знаю!

Майя… Мия… Что я, мать твою, тебе сделал, чтобы вот так?!

Водка не берет, может, потом накатит, но пока даже боль не глушит.

Снова и снова, до полного отупения пересматриваю видео, останавливаю запись через каждую секунду, пытаюсь найти что-то. Идиот!

— Да? — Голос у Полянского не сонный, и тут я вспоминаю, что Даня любит работать по ночам.

— Привет, это Кирилл. Дело есть… Есть… видео… — Каждое слово дается с трудом. — Можешь проверить, оно настоящее? Может, фейк.

Уже жалею, что позвонил. Знаю же, что она меня слила. Стерва!

— Присылай, посмотрю.

Пока жду, заказываю еще одну бутылку. В голове что-то торкает, и я даже чувствую нечто похожее на озарение. Гриша, мать его. Болтун из ее школы или лицея. Он точно должен знать, где она живет в Питере. Хоть что-то!

Парень долго не отвечает, но я терпеливо слушаю равнодушные гудки, пропуская в себя еще одну рюмку.

— Может, закусить? — Бармен придвигает тарелку с бутербродами, но я качаю головой.

— Нет.

Гриша не отвечает, еле сдерживаюсь, чтобы не херакнуть мобилу об пол. Я найду ее. Я ее найду. Все дерьмо из нее вытряхну, но узнаю. Сдохну, но узнаю за что.

Рингтон больно бьет по вискам, я тупо смотрю на высветившееся имя на экране. Телефон продолжает орать, но мне пох, я, мать твою, не хочу знать, пока не посмотрю ей в глаза.

Слабак.

— Настоящее? — Не узнаю свой голос, весь как в вате.

На той стороне тишина. Да не тяни ты за яйца, Даня. Говори как есть.