– Не цепляйся к словам, капитан. Ты знаешь, что значат такие рекомендации – ее должны были утащить отсюда под руки. Думаешь, я не слышал твоего «Она – наша»? Или будешь доказывать, что четвертый не мог ее уложить?

– Мог.

– Что – пожалел девочку? А чего ты не пожалел двоих с ожогами, троих с тяжелыми травмами? У одного, кстати, перелом позвоночника – вниз головой с бревна спрыгнул. Может парализованным на всю жизнь остаться. Их ты не жалеешь! Ты даже не поинтересовался здоровьем ни одного из них! А целка в тебе сердце растопила?

– Никак нет. Я приостановил бой, потому что она и так сделала больше, чем кто-либо до нее. Не забывайте, что она первая, кто уложил…

– Не смей! – уже кричал подполковник. – Не смей мне напоминать про этот позор! Ты понимаешь, что ты и твой самовлюбленный недоделок сотворили? Вы опозорили спецназ! Сейчас шестеро, не прошедших отбор, пойдут и на всю Республику разнесут, что какая-то засранка замочила убра! У нее после этого должна была остаться только одна возможность ходить – на костылях! А ты дал своим людям откат, сделав ее победителем. И что мне скажешь после этого делать? Как объясняться с Командующим?

– Мы вынуждены ее принять в свой отряд.

– Вынуждены, – передразнил подполковник. – Ну что ж, принимай в свою пятерку.

– Моя группа укомплектована.

– Разукомплектуем. Сиплого от тебя перевожу в неукомплектованную пятерку Столбняка. А ее – к тебе. Чего вылупился? Принимай к себе слабое звено и начинай формировать бабский батальон! Свободен!

Капитан вышел из кабинета. Остановился и увидел корчившуюся у стены Веру.

– Слышала?

– Да.

– Через час будет врач. Даю сутки на зализывание ран. Потом начинаем тренировки. Поняла?

– Так точно.

Капитан хотел сказать еще что-то злое, но потом махнул рукой и пошел к своей группе.

Вера поднялась, держась руками за стену. Потом, прижимая одну ладонь к саднившему животу, покульгала в сторону начала тупика. Там, где был старт, она оставила свою юбку с секачами. Ей непременно надо их забрать.