Чучельник скребет в затылке.

– Ты про Аксинью?

Я киваю.

– Среди старейшин города ходит легенда, что Аксинья защищает наш город, сберегает от бед, своими чарами скрыв его от зла. Правда, народ не верит ни в какую Аксинью, это всего лишь байка, чтобы развлечь людей.

– Ну хорошо, предположим, что это так. А откуда она тогда взялась, старейшины не говорят?

– Есть мнение, – Чучельник морщит лоб, вспоминая то, о чем ему рассказывали, – что одна девушка принесла себя в жертву. Душу положила, чтобы сохранить жизнь родных и близких, сгорела в пламени войны, но защитила, отвела напасть. Намекают даже на черную магию. С тех пор душа ее неприкаянная бродит здесь, страхом питается, потому что не нашла покоя. Но это кто во что верит. А еще говорят некоторые, что Аксинья для каждого своя.

– Н-да, – сказки Чучельника мне ничем не помогают и не приближают к разгадке тайны. Пора собираться, и так слишком задержался на этой помойке, не отмоешься потом.

Уже на выходе перед заскорузлой грубой дверью мне чудится странный звук. Я замираю. Вот опять. Пауза. И снова он. Что-то мне напоминает. Я смотрю на Чучельника и вижу, что тому не терпится меня выпроводить поскорее. Я рукой отодвигаю хозяина с дороги, делаю пару шагов назад, прислушиваюсь.

– Что там у тебя?

– Экземпляр один, – слишком быстро, чтобы это было правдой, отвечает Чучельник, и эта скоропалительность говорит лишь о том, что он врет.

– Я посмотрю, – это не вопрос, я уже иду на звук – куда-то в дальние комнаты, слева от основного входа. Чучельник пытается встать у меня на пути, но бесполезно. Вряд ли звуки издавала его дочь, иначе он бы не врал. И очевидно, что это живое существо, которое хозяин прячет от других, а ведь он так любит хвастаться своей коллекцией.

Неровный утрамбованный пол не позволяет идти быстро, надо смотреть под ноги. Решетчатые окна в потолке не везде, в коридоре их вообще нет, поэтому приходится довольствоваться проникающим сюда рассеянным светом из комнат. Но этого мало, поэтому и буксую так долго. По пути заглядываю в несколько комнат, но там ничего и никого. Наконец, мы останавливаемся перед помещением в самом конце этого извилистого коридора. В отличие от других комнат, здесь вход прикрывает внушительная дверь, к тому же запертая на висячий ржавый замок.

– Открывай.

Чучельник возится с замком, бросая взгляды назад – тянет время, засранец, оценивает ситуацию, прикидывает различные варианты. Но я слежу за каждым его движением, положив руку на топор, заткнутый за пояс.

С громким противным лязгом дужка выходит из замочного корпуса, и дверь ползет в сторону. Я толкаю перед собой Чучельника и вхожу следом. Затем поворачиваюсь к хозяину:

– Ты что, гнида, уже людей отлавливать начал для своей коллекции?

В темной комнате находятся двое. Плохое освещение не позволяет хорошо разглядеть детали, но даже так мне видно, что передо мной люди, один побольше габаритами, средних лет, второй – совсем молодой парень. Оба скованы цепями, не позволяющими им спокойно передвигаться по всему помещению. Цепи протянуты через мощное железное кольцо в полу. Рты пленников заткнуты кляпами, поэтому они и могут издавать лишь мычание.

– Я дважды повторять не буду. Кто они и зачем здесь?

– Так надо, это личное, – Чучельник суетится передо мной, заламывает руки. – Задолжали они мне.

Я задумываюсь. С одной стороны, долг – это святое. Да и мое ли это дело? С другой, здесь явно что-то нечисто.