Наверное, поэтому первое, что я подумал, когда очнулся, — прошла ли карта модерацию? А если так, то сколько игроков уже опробовали ее? Понравилась ли она им? Какие отзывы? Заработаю ли я что-то на ней? Я попробовал дотянуться до смартфона, когда осознал, что нахожусь не дома.

Приглушенные голоса… Запах лекарств… Шелест простыней… Это больница.

Я открыл глаза.

Все было как в тумане. Одиночная палата, приглушенное белое освещение, просвет окна с тусклым фонарным светом. В звенящей тишине я расслышал пиканье аппаратуры у кровати и шелест мокрой тряпки, которой кто-то тер пол. Потом звон металлической ручки ведра. Шаги, и снова шелест. Где-то далеко раздался тихий мужской голос и едва слышный женский.

Жутко болела голова. Я попробовал поднять руку, но не почувствовал ее. Другая тоже не слушалась. В груди заныло нехорошее предчувствие. Сигналы мозга, и так не идеальные, не достигали конечностей — ногами пошевелить я также не смог.

Я вскрикнул от испуга. Вместо вскрика получился какой-то придушенный хрип. Нет, этого не может быть! Сердце забилось чаще, лицо покрылась испариной, а я отчаянно старался почувствовать тело, но не мог.

Собравшись с силами, я попытался пошевелить хоть чем-нибудь, но мне не удалось даже двинуть шеей. Как так? Может, меня накачали лекарствами, и…

Я набрался терпения, стараясь успокоиться. Все будет хорошо. Двадцать первый век, сейчас почти все лечат. Надо просто подождать.

По моим прикидкам, прошло больше двух часов, может, больше, не знаю, я потерялся во времени. Ничего не изменилось, я все так же не чувствовал тела. У меня началась паника. Пусть кто-то придет и объяснит, что со мной! Я заорал.

У меня не получилось. Я драл глотку, но слышал только шипение и продолжал напрягать связки, пока не закончился воздух в легких. Набрался сил и снова закричал. И, наконец, услышал себя.

Этот вопль наполняли отчаяние и чувство несправедливости, ужас и разочарование из-за несбывшихся мечтаний. Работа гейм-дизайнером, девушки, прыжок с парашютом, путешествия — все было потеряно для меня. Будто высшая сила не удовлетворилась отобранными при рождении возможностями, вытащила космические ножницы и безжалостно отрезала еще один огромный кусок от моего будущего.

На крик кто-то прибежал. Я не видел кто, не в силах пошевелить шеей. Скосив глаза, перестал орать. В дверном проеме маячили два силуэта: дежурная медсестра и усатый доктор.

— Пришел в себя, Колесников?

Доктор подошел ближе, изучил показания аппаратуры. Пальцами открыл мне глаз и ослепил светом фонарика.

— Я ничего не чувствую! Я даже головой не могу пошевелить… — мне показалось, что я это прокричал, но доктор лишь озабоченно покачал головой.

— Не напрягайся, все равно непонятно, что ты пытаешься сказать. Попробуй успокоиться…

Его голос стал неразборчивым. Что-то ткнулось в руку, а может, мне просто показалось. Доктор продолжал говорить, но мое восприятие реальности разбилось на стоп-кадры ощущений. Шорох, что-то холодное на локтевом сгибе, укол…

Время порвалось на куски. Где-то на фоне безмолвия темной бездны, куда я падал, слышались голоса.

Равнодушный голос врача: «Патоморфологический ушиб головного мозга… Динамика пациента отрицательная… Регрессия функции…» Сочувственные разговоры пришедших однокурсников. Всхлипывания тети Полины: «Мотька, как же так?», решительно-суровый голос Вовы: «Все, Полинка, он овощ! Подумай…» и жалобный Сашкин плач: «Мотя, проснись! Просыпайся!»

— Просыпайся! — требовательный голос братишки раздался совсем рядом. — Ты ведь меня слышишь! Просыпайся!