– Едем туда немедленно! Что-то очень уж подозрительной кажется мне такая активность нашего Дмитрия Григорьевича.

Сундучок стоял там, где его и поставил Саша. Хотя сперва душа у Саши ушла в пятки, когда он не увидел на том месте заветного сундучка. Но оказалось, что работники случайно закидали сундучок промасленной ветошью, под которой он и нашелся.

– Ура!

– Открывай!

Саша открыл, и они вдвоем уставились на многочисленные подвески, брелки и брошки.

– Не понимаю, – пробормотал Коршунов, пропуская сквозь пальцы украшения Степашки. – Просто не понимаю. Обычная дребедень, которой полно в любом ларьке. Цена всему этому великолепию тысяч десять, и то если продавать в розницу. И еще побегаешь за покупателями. В чем дело?

Саша тоже был в недоумении. К чему вся эта беготня и суета? Зачем Дмитрию Григорьевичу эти побрякушки? На «Авито» он их, что ли, надумал выставлять? Или у Вероники в салоне прилавок откроют? Руки его машинально перебирали собачьи украшения, но внезапно глаз зацепился за одну вещь. Она блеснула красным из глубины сундучка, словно маня к себе Сашу.

– А это что? – пробормотал юноша и, потянув за тонкую цепочку, извлек на свет камешек в форме ягодки-малины.

Следователь выбор одобрил:

– Симпатичная вещичка. Камешек, как живой, горит. Ягодка словно изнутри светится. Да и цепочка по виду золотая.

– Она и есть золотая, – прошептал Саша, который уже все понял и у которого от волнения пересохло во рту.

Он азартно принялся рыться в собачьей бижутерии, отбрасывая в сторону то, что казалось ему малопривлекательным и, бережно откладывая в кучку те вещи, которые казались ему знакомыми.

Следователь с интересом наблюдал за его работой:

– Ты что это затеял?

Вместо ответа Саша достал из кармана фотографии, полученные им от подруг погибшей актрисы.

Следователь взглянул на них и крякнул:

– Да это же… Это же ее подвеска!

Саша кивнул:

– И подвеска, и колье, и серьги. А еще диадема и пояс!

После этих слов следователь не стал мешкать и присоединился к Сашиным поискам.