– Лучше бы я этого не слышал!

– А все же!

– Говорит, что Степан к ней заглянул в гости, любезностей ей наговорил, сказал, что долго ее искал. И что сейчас он пошел в магазин за тортом, чтобы они могли отпраздновать встречу как полагается.

– Ах вот как… Торт, значит, он ей принесет!

– И еще Степан обещал, что купит вина сладкого, как мама и любит.

– Еще и вино! – ахнул Саша в полном отчаянии, чувствуя, что может уже не успеть спасти милейшую Екатерину Прокофьевну от убийцы, нацелившегося на нее.

А Виктор все страдал о своем:

– Нет, за что мне все это? Я как чувствовал, что не нужно было затевать всю эту историю с кладбищами. Моя мама перевозбудилась, воспоминания на нее всякие нахлынули, и вот вам результат! На старости лет мама сошла с ума, к ней приходит ее первый муж!

– Подожди переживать, возможно, она еще в своем уме.

Саша не стал говорить, что Екатерине Прокофьевне может грозить другая беда, пострашнее той, о которой переживает сейчас Виктор. Юноша не хотел еще сильнее пугать родственника.

Вместо этого он спросил:

– Она не сказала, как этот Степан нынче выглядит?

– Почему же! Сказала! Говорит, я его сразу узнала, он ничуточки за эти годы не изменился. Прическа только другая, а сам такой же молодой, каким и был, когда умер.

– Ну точно! Я все понял.

Но Виктор никак не мог успокоиться:

– Нет, скажи мне, почему к ней являются не другие ее мужья, от которых она детей рожала, а этот парень, с которым она и пожить толком не успела? Вот скажи мне, за что именно ему такой почет и уважение?

Виктор изнывал от ревности. Он ревновал свою мать к Степану, совсем не зная, что Екатерина Прокофьевна вовсе не страдает приступами галлюцинаций. Все было гораздо проще и одновременно страшнее. К ней приходил не кто иной, как Василий. Тот самый внук Степана, который уже отправил на тот свет одну старушку и, похоже, собирался проделать тот же трюк с другой бабушкой. Сходство внука с дедом – Василия со Степаном – и позволило мошеннику разыграть перед старушкой целый спектакль. Представиться ей Степаном и уговорить на распитие вина, которое могло стать для старушки последним в этой жизни.

– У вас дома есть ценности?

– А что?

– Говори, есть что-то?