В прежней истории я не раз участвовал сборе дани с торговцев, в том числе и с оккупировавших территорию автовокзала. Сначала был на подхвате, затем, когда торгаши привыкли к моей физиономии, и сам стал за «казначея». Собрав «налог», с деньгами ехали в «Олимп», где наличку сдавали Козырю. Сегодня, со слов Севы, Козырь появится в «Олимпе» часа в два дня, так что можно не спешить, поболтаться где-нибудь, или в кафешке посидеть, где есть нормальное пиво. Например, недалеко от автовокзала стояла забегаловка «Белые росы», названная, видимо, в честь известного фильма с Караченцовым. Нас там знали и пиво всегда подавали неразбавленное, а к нему домашние гренки с чесноком.

А к семи вечера, к закрытию автовокзала, снова подвалим. На этот раз чтобы потрясти таксистов, они по негласному договору сдавали нам десятую часть выручки. Вернее, сдавал старший, у них был свой бригадир, который к вечеру подбивал бабки. Обмана быть не могло, и он, и его коллеги прекрасно знали, что в случае чего последствия могут быть самыми печальными. А так они всего лишь платят за охрану. Выручку же с таксистов Сева сдаст в понедельник. И тоже, ясное дело, в мыслях не держал кинуть непосредственное начальство, то есть Козыря. Потому что тот в любой момент мог связаться с бригадиром таксисов и поинтересоваться размером сданной наличности.

Кстати, частных извозчиков пытались ещё до моего появления в бригаде, в конце прошлого года, отжать под себя ребята из Заводского района. Но бандитами они оказались несерьёзными, молодняк, побили их, со слов Севы, крепко, и отпустили восвояси, даже долг не предъявили.

Небольшой стихийный рынок, на котором приезжие из области торговали молоком, мясом, салом, закрутками и прочими деревенскими деликатесами, начинал свою работу с семи утра, и до обеда многие успевали расторговаться. С него и начали обход, по традиции оставив киоски и ларьки на потом, всё равно никуда не убегут.

Среди «колхозников» периодически появлялись и новые лица, незнакомые с правилами «налогообложения». Обычно их заранее просвещали в этом плане торгующие по соседству коллеги, но некоторые предпочитали вставать в позу. Мол, тут ничейная земля, раз уж ни из районо, ни из администрации автовокзала с поборами не подходят, то и вам платить не буду. Одна такая круглолицая тётка, выставившая перед собой на перевёрнутом ящике две трёхлитровых, три двухлитровых и пять литровых банок с молоком (пластиковые бутылки в оборот ещё не вошли), и сидя на другом таком же ящике, наотрез отказывалась платить 50 рублей, да ещё начала возмущаться на весь базар.

– Слышь, тётка, – сплюнув сквозь зубы, сказал Сева. – Или гонишь полтос, или сейчас твоё молоко будет на асфальте.

– Да заплати ты им, – поддержала моего напарника соседка молочницы. – Считай, двухлитровую банку отдашь бесплатно, зато всё остальное в свой карман положишь.

Не знаю, угроза решительно настроенного Севы или слова товарки сыграли свою роль, а скорее всего, всё вкупе, но начавший было разгораться конфликт удалось уладить в нашу пользу.

– Не люблю я с этими «колхозниками» дела́ иметь, – говорил Сева, лузгая конфискованные мимоходом у одной из торговок семечки. – Дело копеечное, а геморрой такой иногда, что мама не горюй. Пошли теперь по ларькам.

Первым был кисок звукозаписи, возле которого, разглядывая обложки аудиокассет, толпились несколько человек. Увидев нас в окошко, сидевший внутри парень жестом показал, куда идти, мы обошли киоск, дверь чуть приоткрылась, и я увидел руку, протягивавшую сторублёвую купюру. Так-то, я думаю, оборот здесь на порядок больше, нежели у «колхозников», но не я устанавливал расценки, не мне и менять их. Прошлись по ещё нескольким лоткам и ларькам, хозяева которых безропотно платили дань.

– К таксистам вечером, – пряча деньги в поясную сумку, напомнил Сева. – Теперь можно с чистой совестью пивка дёрнуть… Оп-па, ну-ка тормозим.

Я сбавил шаг и посмотрел в ту сторону, куда он кивнул. А там вовсю трудился парень-напёрсточник. Картонная коробка с тонкой фанеркой вместо крышки, на ней три пластиковых стакана и поролоновый шарик. Вокруг собралось десятка полтора любопытных, а один из толпы, явно подставной, парень лет 25, как раз сорвал банк.

– Тысячу выиграл! – заявил он, с радостной улыбкой пряча в карман несколько купюр. Актёрскому мастерству его и якобы расстроенного чуть ли не до слёз напёрсточника можно было только позавидовать.

– Дайте я!

К ящику пробился коренастый мужичок с большой клеёнчатой сумкой в клетку, явно прибывший из района.

– Сколько ставишь, дядя? – тут же поинтересовался напёрсточник.

– Давай для начала десять рублей.

– Да несерьёзно, – отмахнулся парень. – Женщина, вы будете ставить?

– Нет-нет, я только смотрю, – тут же испугалась тоже явно деревенского вида тётка, и даже сделала шаг назад.

– Ладно, давай сотню поставлю, – рубанул воздух рукой мужик.