Небо было голубым с едва заметной прозеленью, воздух был напоен ароматами цветов.

Даав йос-Фелиум с привычной небрежностью бросал обтекаемый автомобиль в повороты и зигзаги подъездной аллеи Треалла Фантрол. Останавливаясь на стоянке, он увидел мать Эр Тома: она сидела на Восточной террасе, греясь на солнце. У нее на коленях лежала неоткрытая книга в переплете. Он вздохнул, справляясь со старой печалью, и направился по газону прямо к старой женщине.

— Доброе утро, тетя Петрелла!

Она подняла голову, не пытаясь встать с кресла. Значит, у нее плохой день.

— Полагаю, достаточно доброе — для тех, у кого нет других дел, как только носиться в модных машинах.

Он ухмыльнулся.

— О, но я не только ношусь. На самом деле вы наблюдаете меня в тот момент, когда я весь полон деловитости. Я только сегодня получил узколучевое послание от моего брата Эр Тома, в котором он попросил меня купить от его имени концертную омнихору и проследить, чтобы ее немедленно доставили к нему домой. От имени моего брата я так и сделал. Ее должны доставить сегодня днем.

Она возмущенно воззрилась на него.

— Омнихору?

— Омнихору, — согласился он с подобающей серьезностью.

— Эр Том не играет на омнихоре, — мрачно сообщила мать этого господина.

— О! Тогда, возможно, инструмент предназначен гостю, — предположил Даав, широко раскрыв глаза в совершенно неискренней кротости. — Вы ведь знаете, тетя, что долг велит нам заботиться об удобстве и благополучии гостей.

— Учишь меня Кодексу, насколько я понимаю, — презрительно сказала Петрелла. — Бессчетные благодарности преподавателю.

Даав бесстрастно поклонился, любезно принимая высказанную благодарность. Петрелла фыркнула.

— Все-то ты знаешь, а? Надо полагать, тебе известно и имя уважаемого филолога, который станет нашим гостем. Однако непонятно, когда ты сочтешь нужным поделиться этой информацией.

— От вас, тетя Петрелла, у меня нет тайн! — нахально заявил ей племянник. — Имя филолога — Энн Дэвис.