— Кстати, ты пригласила своих родителей? — спросила Пиппа.
Джейн кивнула.
— Боюсь, что они не смогут прийти. Они чем-то заняты в этот вечер.
— В день твоего совершеннолетия? — изумилась Пиппа. — Как они могут быть чем-то заняты?
— На неделе они приглашают меня на ужин, — успокоила ее Джейн. — К тому же они не очень любят ходить на вечеринки и будут чувствовать себя неловко в таком большом обществе.
Пиппа промолчала, но Джейн заметила, как они с Лоренсом переглянулись. Джейн поняла: они не сомневались, что Фрэнк и Эмми Коттл уклонятся от приглашения, поскольку такое случалось уже не раз. Пиппа и Лоренс встречались только с отцом Джейн, а Эмми Коттл никогда не была в кенсингтонском доме.
Начав работать у Макалистеров, Джейн вскоре сказала, что ее мать очень застенчива, а потому лучше не приглашать ее. В другой раз, когда Джейн говорила с Пиппой о матери, та уловила в ее словах резкую антипатию. Это было так не похоже на Джейн, что Пиппа некоторое время спустя снова вернулась к этой теме, однако девушка не поддержала разговор.
— Будь моя воля, — сказала она, — я бы забыла о ее существовании, но, наверное, мне никогда не удастся это сделать.
Пиппа была так удивлена, что спросила Лоренса, не стоит ли им выяснить причину этого. Подумав, Лоренс сказал, что это личное дело Джейн. К тому же далеко не все ладят с родителями. Он напомнил Пиппе, что и у нее самой весьма напряженные отношения с матерью, и при этом заметил, что многие не хотят обсуждать свое прошлое с другими людьми.
Вот тут он, сам того не подозревая, совершил большую ошибку. Пиппа, забыв о проблемах Джейн, тут же решила выявить, что было у него в прошлом такое, чего он не хотел бы обсуждать с ней…
Кемпбел взлетел высоко. Об этом говорили все. Он сам повторял это, возможно, слишком часто, но люди привыкли к его заносчивости и вульгарности. Кампания против Куколки Кирстен оказалась такой успешной, что менее чем за месяц Кемпбел, действуя один, увеличил спрос на свою газету почти на 20 процентов. Диллис радовалась этому почти так же, как ущербу, нанесенному репутации Куколки. Кемпбел самодовольно ухмылялся, ибо унизил Кирстен так, что ее репутацию уже нельзя было запятнать.
Несколько своих статей о ней он объединил под заголовком «Полезные советы Кирстен Мередит». Каждая из них имела и отдельное заглавие: «Как пользоваться своей красотой», «Как подниматься по ступеням общественной лестницы», «Как унаследовать состояние» и «Как эксплуатировать мужчину». Газеты с последней статьей были раскуплены в мгновение ока. К сожалению, информатор Кемпбела, женщина, в которую, как ему казалось, он был влюблен почти целый месяц, не была осведомлена обо всех уловках ремесла Кирстен, но с помощью такого пособия, как «Радости секса», их можно было без особого труда описать с колоритными подробностями. Успеху его злобных статей во многом способствовала и чертовская привлекательность Куколки: каждому хотелось купить газету, чтобы взглянуть на ее фотографию. Да, она была благодатным объектом для газетной травли!
Итак, все двигалось в заданном направлении гладко, словно по рельсам. Беда только в том, что с этого поезда Кемпбелу приходилось время от времени соскакивать на какой-нибудь станции, где ему вовсе не хотелось останавливаться. Это означало, что он в основном подчинялся инерции, которую развила кампания. Правда, в моменты затишья ему приходилось поразмыслить над событиями, несколько смущавшими его. Тогда Кемпбел начинал понимать, что в конце путешествия, к тому времени, как мчащийся на полной скорости поезд остановится, он окажется единственным его пассажиром.
Однако сейчас и он, и его информатор начали ощущать нехватку материала. Диллис это пока не беспокоило, поскольку она полагала, что публику не следует перекармливать информацией. Притом появились симптомы того, что симпатии начинают склоняться к Кирстен. Но как бы то ни было, они возобновят кампанию с новой силой, — едва Куколка Кирстен отважится высунуть нос из дому!
Кемпбел стоял перед заваленным бумагами письменным столом, рассеянно глядя на фотографии Кирстен и Элен Джонсон. Их запечатлели в тот момент, когда они выходили из «Сан-Лоренцо». У него не было текста к этим фотографиям. Никакого. Но фотография Кирстен оказалась весьма удачной: она смеялась и выглядела от этого чертовски красивой. Будь Кемпбел не тем, кем был, он, возможно, влюбился бы в нее. Его взгляд переместился на Элен Джонсон. Вот в нее он уже влюбился или, по крайней мере, так ему казалось…
Он устало опустился в кресло, желая, чтобы перестали звонить эти проклятые телефоны и чтобы все заткнулись хоть на пять минут. Кемпбел не хотел признаться, что все это действует ему на нервы, а играть роль Большого Мерзавца ему на сей раз особенно трудно. Может, с годами он стал мягче? Или после сорока лет бездушный и безжалостный человек становится сентиментальным?
Он запустил пальцы в волосы и положил локти на стол. В последнее время ему казалось, будто он постоянно играет какую-то роль. Кемпбел отдавал себе должное, играл он неплохо, ибо люди раболепствовали перед ним, мечтая попасть в его колонку, втирались в его доверие и хохотали над его плоскими шутками, надеясь заслужить пару лестных слов. Боже, какое они внушали отвращение! Однако без них он был бы ничем, а снова стать ничем он не желал.
Поэтому ему оставалось одно: поднять занавес и старательно играть роль человека, который глумится над всем миром и которому сам черт не брат.
— Эй, Дэрмот! Поднимешь ты, наконец, телефонную трубку? — заорал кто-то.
— Да, да, — буркнул Дэрмот и поднял ее.