— Я знаю, сынок. — Фава покачал головой. — Его больше нет в живых.

— Это он виноват, он и та ведьма, они были заодно! — Немнод прикрыл устало веки. — Нам надо было выполнить заказ, ты должен был гордиться мной, я не мог тебя подвести… любой ценой… прости, отец…

Юноша вновь уснул, вымотанный диалогом, правда и это уже был огромный прогресс для него, с учетом его слабости и состояния. Но как говорится, чем дальше в лес, тем толще партизаны, все эти его реплики иной раз вызывали противоречивые чувства и мысли. Вроде бы все встало на свои места, но каждый раз парень, приходя в себя, начинает просить прощения, словно и в правду за ним был какой-то грех, что несколько не вязалось с общей картиной и той информацией, которой мы располагали.

— Демоны преисподней! — В зал вошел Дако, в сопровождении двух гвардейцев и Гарича. — Что у вас здесь произошло?! Мы всю ночь не спали, после того как над замком заметили столб света! Вот с утра сразу к вам приехали, все живы-здоровы?

— Это он!

— Это Ульрих!

— Ульрих, фьють…

— Совсем не слушается.

— Вон какую дырищу ночью проковырял!

Ябеды. Нет чтобы подготовить старика, усадить там, не знаю, чаем с дороги угостить, так нет же, сразу кляузничать с порога начали. Изверги, дедушка старенький, ему не нужно нервничать.

— А ну сюда иди! — По отработанной схеме опускаю голову, делаю виноватый вид, еле ноги волочу, всем своим видом олицетворяя вселенское раскаяние. — Будь проклят тот день, когда я дал тебе в руки труды мастера Эббуза! Говори сразу, опять его заклинания бесконтрольно воспроизводил?!

— Угу. — Главное, головы не поднимать, не провоцировать, пусть покричит, так сказать, пар выпустит.

— Мила! — Он покачал головой, обращаясь к Хенгельман. — Я же предупреждал, что за ним глаз да глаз нужен, особенно по ночам, когда остается наедине с собой!

— Да он и днем может отчебучить! — встряла Альва. Вот еще ее мне не хватало!

Старик с задором и горячностью принялся честить меня на чем свет стоит, то так, то эдак изгаляясь над бедным естествоиспытателем.

— Как тебе не стыдно! Мы же с тобой уже сто раз говорили, что нельзя на людях баловаться магией, это не игрушки, это опасно! — Он заложил руки за спину, покачиваясь на носках. — О чем ты только думал?!

— Я аккуратно… — я попробовал оправдаться немного неловко.

— Аккуратно?! — У старика глаза полезли на лоб, он стал тыкать рукой в зияющую дыру в потолке. — Это, по-твоему, аккуратно?! Ты что, издеваешься? Ульрих, едрить тебя за ногу, а если бы там были люди?!

В общем, полдня насмарку. Только до обеда я выслушивал обвинения и крики, после чего еще час ушел на извинения и клятвенные уверения, что больше ни-ни. Честное слово, прямо хоть уходи в отшельники, чуть что — сразу: а если бы там люди были? Какого лешего они шляются где ни попадя, эти люди? Сил моих уже нет.

Обед был запоздалым и проходил в полной тишине, все буравили меня осуждающими взглядами, в надежде на мое исправление и что из-за угрызений совести мне кусок в горло не полезет. Наивные, я не только умял свою порцию, но еще и добавки попросил. А что? У меня молодой, растущий организм, мне надо.