Принесли.

Это был он. Вернее то, что от него осталось. Обглоданный скелет с жалкими ошметками плоти в изодранной мантии. Мой Дако. Мой учитель и наставник. Одежда, пару украшений и амулетов, вот и все, что осталось от него.

— Здравствуй и прощай, Валентин. — По щекам старушки побежали слезы.

Мы похоронили его в последний день лета. Хороший день. Солнечный, с высоким и ясным небом. Не много было народа на прощании, саму могилку сделали в саду Лисьего рядом с пышными шапками роз, неподалеку от той лавочки, где он любил коротать деньки, поучая нерадивую молодежь и наставляя ее на путь истинный.

Спасибо тебе, старик, за твою науку, ты открыл для меня новый мир, ты один для меня сделал больше, чем бы я этого заслуживал. Спасибо тебе. Я буду, пока жив, помнить тебя и ценить все те слова, что ты успел вложить мне в голову, ты был достойным человеком, и я лишь жалею об одном, что не успел тебе сказать этих слов при жизни.

Спасибо.

Прощай.

— Ульрих, подожди. — После похорон ко мне подошла Нона, беря под руку. Невзирая на километры, она не поленилась прибыть ко мне. — Я хотела бы поговорить с тобой перед твоим отъездом.

— Что-то важное? — Я с трудом, но шел уже на своих двоих, тяжело опираясь на презент со стороны Десмоса в виде красивой черной трости.

— Не знаю. — Она потупила взор, явно смущаясь. — Реши сам.

— Говори, Нона. — Я кивком показал на одну из лавочек в саду, где мы присели рядышком.

— Я хотела бы, прежде всего, сказать тебе спасибо, — начала она, не поднимая головы. — Я много думала о том, что произошло со мной за последнее время, и должна попросить у тебя прощения за свое не слишком-то хорошее поведение.

— Не надо, Нона. — Я положил свою руку на ее. — Не надо просить прощения, я ведь понимаю, что мы оба в данной ситуации были заложниками. Увы, не все и не всегда получается в жизни так, как нам бы хотелось.

— И все же! — Она блеснула глубиной своих карих глаз. — Я вела себя недостойно по отношению к тебе! Если бы не ты, кем бы я была до сих пор? Мелким уродом, жалким огрызком человека, достойным только жалости или презрения! Я не жила по-настоящему все эти годы, я выживала, постепенно скатываясь в темную бездну своей души! Прошу, не перебивай! Я хочу, чтобы ты понял меня и принял. Лишь здесь, рядом с тобой я по-настоящему стала свободной и за долгие годы впервые и вновь стала учиться жить счастливо и с удовольствием.

— Спасибо, Нона. — Я сдержал улыбку, чтобы не блеснуть зияющей дырой во рту в том месте, где когда-то у меня были зубы. — Мне приятно слышать эти слова, и еще больше удовольствия я испытываю оттого, что мы стали с тобой друзьями. Я думаю, нам обоим это нужно будет в будущем.

— Будущем? — Она вновь опустила взгляд. — Ты ведь уезжаешь.

— Это ведь не значит, что я не вернусь. — Я тяжело вздохнул, сам понимая, что возможен и подобный исход дела. — Впрочем, и мне, наверно, в этом случае стоит сказать тебе, что я горд быть твоим, пусть и случайным, мужем. Что бы тебе ни говорили, что бы ты сама ни думала о себе, тебе стоит знать, я считаю тебя очень умной и красивой девочкой. Ты действительно молодец, ты не простой человечек, ты сильная и волевая, а еще я верю в тебя. Я верю тебе, и потому совершенно спокойно оставляю все это, всю свою землю в твоих руках.

— Спасибо, Ульрих. — Она обняла меня, приложившись мягкостью нежных губ к моей щеке. — Для меня важно было услышать твои слова.

Ну а через день все наполнилось хлопотами сборов и суеты. Барон Ульрих фон Рингмар покидал свои земли, собирая длинную вереницу телег со всевозможным своим скарбом, коего, надо сказать, было предостаточно. Еду-то ведь в столицу, да и сам по себе путь неблизкий. По самым оптимистическим прогнозам, месяц чистого пути, если успеем до осенних проливных дождей, ну а если нет, то еще путь растянется недели на три, если не больше.

Суета, правда, пока не касающаяся меня. Сижу себе тихо в саду вспоминаю, думаю, что-то даже по привычке чиркаю и записываю на будущее. Грустно, в эти последние дни мне стало как-то грустно и одиноко, я опять вынужден был покидать то место, где, казалось бы, пусть и не надолго, обрел какие-то призрачные крупицы счастья, возможно даже надуманное тепло домашнего очага, где бы меня кто-то ждал и любил. Многого хочу? Наверно.