Каждую вторую ночь… Черт возьми, это, получается, мне чертовски повезло, что я вообще наткнулся на дирижабль «Биотеха» на пути сюда. С той же вероятностью он мог просто не появиться, поскольку был не торговый день, а я бы как дурак сидел в ноктусе до самого рассвета… Или до тех пор, пока на меня не вышла та дюжина рангонов…

Я попытался прикинуть, когда будет следующий дирижабль, но понял, что совершенно потерял счет дням, поскольку не знал, сколько на самом деле провалялся в отключке после того, как Вамай «вылечил» меня. Поэтому я спросил у него напрямую:

— Сегодня ночью дирижабль будет?

Вамай кивнул:

— Планируешь покинуть нас?

— Будешь скучать? — на автомате усмехнулся я.

— Скучать? — Вамай по-птичьи наклонил голову. — Нет, скучать не буду. Но с тобой интересно. Сам понимаешь, гости у нас — нечастое явление. Тем более такие интересные.

— Да, ты уже говорил. — вспомнил я. — Но сейчас у меня есть очень важные дела в Городе. Там сейчас… неспокойно. И, кажется, я могу это если не исправить, то хотя бы облегчить.

— Но ты же и являешься причиной этого неспокойствия. — Вамай покачал головой. — Ты уверен, что тебе стоит туда возвращаться?

— Так ты же сам и говорил, что я — лишь формальная причина. — я погрозил старейшине пальцем, намекая, что моя память пока еще в порядке. — И что отсутствие моей персоны, что временное, что постоянное, ничего не изменит.

— Не изменит для Города. Но не для тебя. Ты насилу сбежал из осиного гнезда, которое разворошил и теперь хочешь вернуться в него, пока оно еще гудит? Не лучше ли подождать, пока все уляжется? Да, это будет не быстро, но и я тебя не прогоняю. Как бы ты ни отличался от нас, я не думаю, что влиться в наше общество тебе будет трудно.

— Ты меня вербуешь, что ли? — изумился я.

— Да что ты! — Вамай замахал руками. — Слово еще какое… «Вербуешь»… Словно я — Арбисанд Арамаки, а ты — потенциальный просветленный, которого можно заграбастать себе в отряд МОТЛ. Я просто не хочу, чтобы после всего того, что ты пережил, чтобы добраться сюда, ты пережил все это еще раз, но уже для того, чтобы выбраться отсюда. А уж сколько и чего тебе придется пережить, когда ты доберешься до Города — я вообще не способен представить. Тебе, возможно, будет непросто это понять, но для нас жизнь здесь, практически посреди ноктуса, кажется намного более простой, понятной и привычной, чем там, в Городе. И знать, что ты возвращаешься туда, это… Ну, все равно, что знать, что ты собираешься нырнуть в заводь к акулам. Может, ты и окружил себя какой-то защитной клеткой, может, даже стальной, но где гарантии того, что от соли в воде эта сталь не проржавеет и не распадется быстрее, чем ты это поймешь?

Впервые за все это время в глазах Вамая промелькнуло… Сожаление. Сочувствие. Беспокойство. Неужели за меня?

Черт возьми, вот я тупой! Он же сам говорил, что у них тут с детьми совсем туго, рождаемость практически на нуле. При этом он все равно что признался сам, что у него тоже были дети… Как минимум, один ребенок… Ну, конечно, у него был как минимум один ребенок — откуда-то у него же появилась внучка! Внучка, которую он так беззаветно любит и в которой, кажется, видит смысл всей своей жизни!

А что, если я ему напомнил его ребенка? Что, если отец девочки — это его сын? Сын, которого он потерял много лет назад и о котором осталась одна лишь память. Потому старик и относится ко мне так… Открыто. Он видит во мне своего погибшего сына, он переносит на меня все то, чего не успел или не смог дать ему. Вряд ли я подхожу по возрасту — здесь моему телу всего чуть больше двадцати, — но, может, я похож по характеру? Ведь, как я понял, его ребенок сгинул, когда попытался узнать, что такое лозы Тьмы, а кто полезет это выяснять, если не повернутый на исследованиях и полнящийся любопытством человек?

Только вот Вамай не знает, что любопытства во мне чуть, а на исследования мне вообще чихать с высокой колокольни. У меня была совсем другая мотивация для всего, что я делал…

Хотя…

А какая мотивация у меня теперь? Если я действительно излечился, то что мне действительно мешает остаться здесь? Какая мне, по сути, разница, где жить в этом мире и чем заниматься? Может, во мне прямо сейчас умирает великий агроном, прямо Мичурин местной биологии, а я не замечаю его предсмертных криков?

Но я не хочу быть агрономом. Я не могу быть агрономом. После всех этих событий — разве я могу быть агрономом? Я умудрился вляпаться в паутину событий, которая без дураков охватывает собою весь мир, или как минимум, весь пока еще живой мир. Я стал практически центром этой паутины, возможно, я стал действительно уникальным, единственным в своем роде, живым существом на этой планете. И после этого — выращивать картошку и убирать помет за коровами? Просто закапывая все то, что я узнал, чего добился и что обрел?