— Итак, головорезы, — сказал командир таким тоном, что стало ясно, что поездка подходит к концу, — наша задача не в том, чтобы перебить как можно большее количество народа, а в прорыве внутрь заводских помещений. Секторы обстрела мы с вами определили, на подготовке всё отработали, работаем по ним. Насчёт кого-то, кто попытается выстрелить из слепой зоны, не волнуйтесь, их возьмут на себя другие. Готовность три минуты. Не ссыте, победа будет за нами.
— Ура! Ура! Ура-а-а! — почти стройным хором гаркнули мы в ответ.
— Орлы, бляха-муха, — одобрительно усмехнувшись, заключил Лис. — Вернёмся на базу — два дня на празднование.
— А хули не три? — поинтересовался я, усмехнувшись сразу и шутке, и своей дерзости. — Маловато ж будет.
— А третий, Щен, — широко улыбнувшись, ответил командир, — на опохмел. А теперь хорош пиздеть, парни, ща пойдёт жара.
Показав Гансу, только собравшемуся было что-то спросить, кулак, Лис натянул на лицо очки и бафф. Сквозь рёв двигателя, гулявший по салону, донёсся сдвоенный грохот пушек. Стрелки́ бронетранспортёров, орудийные стабилизаторы и всякая прицельная электроника были все в совокупности достаточно хороши для стрельбы на ходу. Да и для осколочно-фугасных «тридцаток» отклонение от цели в пару-тройку метров не особо, как мне кажется, критично, если нет, за чем укрыться. Больший разброс был просто-напросто маловероятен. Интересно стало вдруг, а много ли в наш рейд выделено снарядов на один ствол. Пока складывалось такое впечатление, что десантные отделения бронетранспортёров забиты боеприпасами — так щедро орудийные операторы на протяжении всего выезда вели огонь из пушек, словно не беспокоясь о расходе боекомплекта. Да и пулемётчики не отставали. Вот покончим со всем этим — спрошу у Лиса, где патроны и снаряды берут. Очевидный ответ, конечно, что в бывшей части ВВ есть склады, вырисовывается сам собой, но хочется ведь точно убедиться в своей правоте. Интересно, аж жуть, и ничего с этой своей особенностью мышления поделать не могу.
Наш транспорт тем временем быстро, но плавно развернулся, даже почти не покачнуло в сиденьях, и дал задний ход. По броне коротко простучали пули. На грани сознания мелькнул лёгкий мандраж, тут же подавленный окриком командира:
— Приготовились!
Почти синхронно щёлкнули страховочные системы. Приклад в левое плечо, флажок переводчика огня вниз до первого щелчка. Броневик остановился, двери плавно открылись.
— Вперёд!
[1] Arbeit macht frei — (нем.) труд делает свободным.
[2] Радиоэлектронная борьба.
Глава 16. Последний бой — он трудный самый
Бояться — не позорно. Страх — всего лишь древний защитный механизм, что позволяет оценить степени риска в авантюре, в которую ты собираешься ввязаться. А через эту оценку ты прорабатываешь варианты своих действий на несколько ходов вперёд. Варианты, которые должны помочь тебе сохранить твою бренную тушку в целости и сохранности. Максимально, насколько это получится. Да, никто не застрахован от случайностей и им подобных неучтённых факторов, но тем приятнее остаться после передряги в живых. На, мол, смерть, сука, выкуси, и на твою хитрую жопу нашёлся известный всем причиндал винтом. Знающие люди, конечно, могут добавить, что и на это самое, которое винтом, может отыскаться и задница лабиринтом… Но ведь покамест не отыскалась? Не отыскалась! А это значит, что пессимисты в тот самый лабиринт и идут. Стройными колоннами, с улыбкой и с песнями. Оптимисты тоже. Ибо смотреть на мир слишком жизнерадостно так же вредно для здоровья. Верить надо в лучшее, никто не спорит. Но не забываем при этом готовиться к худшему. И всё будет прекрасно. А для тебя персонально, или же вообще в целом — это уже детали. Прими свой страх, преодолей его и действуй.
Приобнявший меня лёгкий мандраж, в который я впадаю перед дракой и перед боем, отпустил, разум холоден, руки прямы, движения автоматически точны — тело в боевом режиме. До слуха доходит приглушённое баллистическими наушниками хаотическое нагромождение смешанных с рёвом могучих моторов звуков выстрелов и взрывов, не мешающее воспринимать отдаваемые время от времени Лисом команды. У самого входа в здание высадиться не удалось — дорога от ведущих на территорию ворот забаррикадирована расположенными в шахматном порядке бетонными блоками и горами арматуры. Повезло, что не от самого начала — пространство для манёвров техники осталось.
— Враг на два часа!
Ну что же, это головная боль правой колонне, которая сразу же среагировала на возникшее недоразумение плотным огнём, наш же сектор по другую сторону воображаемого циферблата.
— Группа на десять! — ору, заметив появившуюся словно из ниоткуда цель.
Лакомую, надо сказать, цель для насыщенного автоматическим оружием (чего у противника не наблюдалось) подразделения — плотная толпа, не успевшая ещё рассредоточиться, выбежала на открытое пространство из-за особо высокой горы строительного мусора. «Пэпэшка» щитовика, три автомата и пулемёт устранили возникшее недоразумение так быстро, что я даже моргнуть не успел. И всё на ходу, мы уже добрались в быстром темпе до выложенных на дорогу препятствий. Продвижение замедлилось, но не остановилось. Где броневику нет хода, там человек и сам справится. Пришлось, правда, растянуться. Щитовики, быстро обходя препятствия (а вы сами со штурмовым щитом попрыгайте, посмотрю на вас), выдвинулись чуть вперёд, оставляя нам какое-никакое, а прикрытие серьёзной брони, мы же, почти перепрыгивая бетонные блоки, шли следом. Какие нагромождения бетона и металла было затруднительно преодолеть, взобравшись, — обходили. И таким вот образом, медленно, если сравнивать с начальной скоростью, но верно продвигались к цели.
Примерно на середине пути вынуждены были остановиться — бандиты предприняли лобовую атаку. За грохотом стрельбы и стуком пуль, сплющивающихся о щиты, свист пролетавших мимо был почти неразличим. На последние никто не обращал внимания. Просвистевшая пуля — не твоя. Свою ты не услышишь. Если не по бронежилету, конечно. Последняя мысль пробудила неприятные воспоминания. Сколько я там в совместном с торговцами рейде поймал? Повезло ещё, что качественная подкладка не оставляла шанса заброневым травмам, но всё равно такое себе, брр. Впрочем, мысль как возникла, так и была подавлена — я сосредоточился на ведении ответного огня. Да и стрелять противнику сейчас оставалось только в щиты. В их положении — не более чем жест отчаяния. Надеялись в ходе самоубийственной атаки повалить хоть одного щитовика градом пуль и достать кого-то из задних рядов? Некому ответить — отчаянную десятку мы положили всю. Пришлось повозиться — кто-то из бандитов пытался укрываться за преградами. Не помогло.