— Что ты там углядел? — поинтересовалась я.
— Приходилось когда-нибудь слышать о Джеймсе Ван дер Зее?
Мы с Киршнером кивнули.
— Гарлемский ренессанс, — ответил судмедэксперт. — Один из лучших афроамериканских фотографов.
— Взгляни на это. — Мерсер передал мне увеличительное стекло. — Прочитай надпись внизу фотографии, которая висит над изголовьем.
Я взяла у него глянцевый снимок. Фотографию сделал коп, стоявший у изножья кровати, поэтому тело жертвы выглядело слегка удлиненным. Прямо у нее над головой на стене висел черно-белый фотопортрет. В кадр попали только две трети фотографии. Головы не было видно.
В нижнем правом углу портрета стояла подпись, и я прищурилась, чтобы прочесть: «Куини от ее преданного поклонника Джеймса Ван дер Зее. 1938».
— А теперь взгляни повыше.
Даже без лупы я легко разглядела жестокую иронию в этом снимке. Пышное нагое тело юной Маккуин Рэнсом висело над ее собственным трупом, лежавшим практически в той же позе.
9
Мерсер ушел от меня в половине десятого. Я положила свежую почту и документы на столик в прихожей и отыскала в записной книжке домашний телефон Нэнси Таггарт.
Я не звонила ей раньше, чтобы она успела узнать об исчезновении Даллеса Триппинга и его приемной матери.
— Мисс Таггарт? Это Алекс Купер.
— Да?
В ее тоне слышался скорей вопрос, чем приветствие.
— Сегодня вам должен был позвонить секретарь судьи Моффета, по поводу завтрашней явки в суд Даллеса Триппинга.
— Да, он мне звонил.
— Никаких проблем не будет, верно? — спросила я.
Таггарт замялась.
— Думаю, что нет.