— Сама говоришь.

— Значит, ты ее боишься?

— Моей мамы все боятся.

Сьюзи приподнялась, отбросила за спину длинные темные волосы.

— Кого больше боишься: ее или меня?

Он наклонился, поцеловал девушку, с наслаждением впитывая сонное дыхание.

— Ты потрясающая. Я уже говорил?

— Около тысячи раз. Ты тоже потрясающий. Я уже говорила?

— Около десяти тысяч раз. Как заевшая пластинка. — Тони забросил на плечи легкий рюкзак.

Сьюзи взглянула на него. Высокий, худощавый, короткие темные волосы смазаны гелем, торчат неровными иглами, на лице модная щетина — очень приятно колется. Стеганый анорак поверх двух футболок, джинсы, кроссовки. Пахнет одеколоном «Эберкромби энд Фитч», который она действительно обожает.

Он покорил ее своей уверенностью при первом же разговоре в темном подвальном баре «Правда» в Гринич-Виллидж, когда она приехала в Нью-Йорк на каникулы вместе с лучшей подружкой Кэти. В конце концов бедняжка Кэти полетела в Англию одна, а Сьюзи осталась с Тони.

— Когда вернешься?

— Как можно скорей.

— Слишком долго!

Он снова поцеловал ее.

— Люблю тебя. Обожаю.

Она замахала руками, как ветряная мельница.

— Еще.

— Ты самое великолепное, прекрасное, очаровательное существо на планете.

— Еще!