Голубые, красивой миндалевидной формы, глаза женщины, хотя и не имели зрачков, все же не производили на охранников того жуткого эффекта, что глаза краснокожего «дьявола» Эвааля. Женщина имела крепкое, атлетическое телосложение. Ее абсолютно белые, немного не доходившие до плеч волосы, контрастировали с темной как молочный шоколад кожей. Одета она была в бежевую блузу, черные брюки и серые короткие сапожки на прямой подошве. Взглянув на нее, солдат смутился и, наконец, опустил пистолет.
— Я должен доложить начальнику охраны, — сказал он, возвращая пистолет в кобуру.
— Пожалуйста, доложите, — сказал ему Эвааль, — мы подождем здесь.
Солдат исчез за дверью в одноэтажном строении, второй при этом остался стоять на месте, тщетно стараясь скрыть охвативший его страх.
Через пять минут на крышу высыпал целый взвод охраны во главе с офицером. При этом часть солдат появилась вовсе не из двери. Восемь охранников с автоматами возникли с обратной стороны строения и стремительно рассредоточились по крыше, встав за деревьями. Пришельцы с интересом наблюдали за действиями военных, ничего не предпринимая.
— Здравствуйте, офицер! — обратился Эвааль к рослому чернокожему мужчине с командирскими знаками отличия.
— Крик. Капитан Джордж Крик, начальник охраны, — представился офицер, стараясь не выдавать обуревавшего его волнения. Из досье капитана аивляне знали, что Джордж был из тех, о ком говорили: «у этого парня стальные яйца».
— Капитан Джордж… — начал «дьявол».
— Капитан Крик… — вежливо поправил его офицер. — Или просто Джордж, но уже без капитана…
— Хорошо, капитан Крик… Джордж, меня зовут Эвааль, а это… — он представил других двоих. — Альресс-Ив-Эвиль-Эйн и его супруга Ивилита-Аль-Ресс-Таль…
— Можно просто «Ив», — улыбнулась капитану женщина.
— «Альк», — добавил чернокожий. — Так вам будет проще, — пришелец тоже улыбнулся, широко и по-доброму.
— Мы, как вы наверняка уже догадались, — продолжал Эвааль, — гости на вашей планете… Мы здесь не для того, чтобы угрожать вам, землянам. Мы понимаем, что дали повод для беспокойства вашей службе… — пришелец обвел взглядом рассредоточившихся по саду солдат. — Мы здесь для того, чтобы переговорить с Иеремией… Мы знаем о том, что его сейчас здесь нет, и именно поэтому явились сюда. Полагаю, вряд ли наше появление здесь… во время нахождения в здании правителя, можно было бы считать удачным началом знакомства… Но, для сохранения нашего визита в тайне именно это место, на наш взгляд, наиболее подходит.
— Мне уже доложили о вашем желании, господин… Эвааль. Я не вправе что-либо решать в данном случае. Но обязательно доложу о вас начальству… Вам придется подождать здесь некоторое время, — сказал капитан и, несколько помедлив, добавил: — Учитывая ситуацию, я даже не знаю, стоит ли мне вас обыскивать на предмет оружия…
— Мы безоружны, капитан, если под оружием подразумевать механизмы, которыми вооружены вы и ваши подчиненные… Мы не нуждаемся в подобных средствах. При всем уважении, капитан, здесь нет ничего, что могло бы нам угрожать.
— Сказать честно, я даже не сомневаюсь в этом, — ответил Крик, бросив взгляд на дискообразную машину. — Ожидайте здесь. С вами свяжутся. И… прошу вас, постарайтесь не давать повода для беспокойства моим ребятам.
— Обещаем! — заверила его женщина.
Начало работы
Был конец дня. Солнце медленно клонилось к горизонту. Эвааль стоял на смотровой площадке на углу крыши, глядя на город сквозь ограждение из пуленепробиваемых полицейских щитов. Выложенная каменными плитами площадка шириной в несколько метров тянулась на десяток метров в каждую сторону от угла здания. От сада площадку отделяла аккуратно подстриженная живая изгородь из густого кустарника, проход сквозь которую был точно посередине. В углу площадки, напротив прохода сидел каменный лев в натуральную величину и смотрел грустными глазами на всякого, кто выходил на площадку из сада за кустарником. Сейчас зверь взирал на стоявшего перед ним Эвааля. Альк и Ив прогуливались вдоль ограждения немного поодаль, что-то негромко обсуждая между собой. Эвааль не прислушивался.
После ухода шефа тайной полиции часть солдат покинула крышу, а оставшиеся вели себя тихо, так, чтобы не мозолить глаза гостям (пусть и незваным).