Ее забрала «Скорая». Меня же, накачав предварительно лекарствами, долго тиранили два оперативника. Я с трудом понимала смысл задаваемых мне вопросов, выглядела, наверное, круглой дурой, потому что переспрашивала по три раза, как глухая. Но мне было совершенно не до правды – я вдруг заявила, что видела этого человека впервые, просто познакомилась на улице и зашла выпить чашку кофе – что тут такого? А те, кто стрелял... да черт их знает, кто это вообще. Оперативники ощутимо злились, но я предъявила паспорт гражданки Испании, и они, видимо, решили, что проблемы с консульством им ни к чему. Описание убийцы, данное мной, могло подойти любому выходцу с Кавказа – ну а что я сделаю? Наверное, именно в тот момент у меня в голове начал зреть план мести, и сотрудникам МВД России в нем места ну никак не было. Я все должна сама...
Когда меня отпустили наконец, убедившись в моем полном идиотизме и невменяемости, я помчалась в Институт Склифосовского. Кое-как мне удалось прорваться в палату к Марго, и только там я почувствовала себя в относительной безопасности.
Марго долго не приходила в себя, а когда очнулась, первым делом спросила:
– Где... он?
Я не могла взять в толк, зачем ей это, однако ответила:
– В морге.
Марго залилась слезами, и это тоже меня удивило: с чего такой траур по незнакомому человеку? Определенно Марго пора лечить нервы...
– Скажи мне... я имею право знать, я столько раз прощалась с ним...
Я совершенно ничего уже не понимала: откуда она могла знать Германа, прощаться с ним? Что за бред?
– Мэри... скажи правду. Что с ним? Алекс – он точно мертв?
От этого вопроса у меня глаза делаются квадратными – какой еще Алекс?
– Алекс? При чем тут... А он что – в Москве?
– Мэри, не ври! – почти кричит Марго, и я с трудом удержала ее в постели. – Ты ведь была с ним, я видела!
– О господи, Марго! При чем тут Алекс – я даже не знаю, как он выглядит! Я никогда не встречалась с ним – кроме как в аське. Костя убил Германа – понимаешь? И теперь все – мне не вырваться. Я вернусь в Бильбао, и он меня точно на цепь посадит. Во всяком случае, ни о каких поездках речи больше не будет.
Я заплакала, а Марго, поморщившись от головной боли, дотянулась рукой и погладила меня по волосам:
– А зачем тебе возвращаться? Пусть говорит, что хочет. Просто останься тут.
– Марго! Ты не понимаешь... он достанет меня и в Москве. Я должна вернуться...
И тут Марго не выдержала. Я впервые увидела, как она выходит из себя:
– Да?! Ну и уезжай! Уезжай – если тебе так нравится чувствовать себя жертвенной овцой! Уезжай – пусть он зарежет тебя там, твой Костя! Давай, Мэри, давай! Правильно – не пробуй спастись, иди к нему!
В моей голове вдруг сложилась мозаика – как будто раньше не хватало какого-то элемента, и я крутила оставшуюся детальку в руках, не понимая, куда именно и как нужно ее вставить. И вот теперь слова Марго натолкнули меня на правильную мысль.