Меня словно ледяной водой окатило. Никогда в жизни не думала о возможности жить где-то, кроме России. И сообщение о переезде в Испанию, да еще преподнесенное вот так, походя, без предварительного обсуждения, было неприятным и пугающим. Почему я должна уезжать? Зачем?

– Костя...

– Послушай меня. Только внимательно, отбросив обиды и глупости. Мне надо поговорить с тобой серьезно.

Я почему-то почувствовала беспокойство – Костя никогда прежде не заговаривал со мной таким тоном.

– У тебя что-то случилось?

– Случилось, – кивнул муж. – Я не хочу посвящать тебя в подробности, да и не нужно это. Но, Мария, нам нужно исчезнуть. Уехать отсюда – понимаешь? Да и вообще – я давно уже мечтаю вырваться из этой страны, я устал жить в этом бардаке. И хочу, чтобы ты жила в достойном месте, чтобы мне не нужно было думать о том, что мою жену могут похитить, убить – понимаешь?

– Костя... зачем ты прикрываешься какими-то пустыми словами, а? Почему даже сейчас не можешь сказать правду?

Я даже не испугалась его слов. Причина Костиного беспокойства мне уже была известна – умение оказаться в ненужном месте в ненужное время иной раз здорово помогает. Буквально пару дней назад я невольно подслушала разговор Арика с кем-то по телефону. Братец моего мужа пытался навести справки о некоем высокопоставленном чиновнике городской администрации, и в разговоре промелькнуло: мол, денег должен, отдавать не хочет, грозится уголовное дело возбудить против Кости. Был бы человек, компромат найдется – и все в таком духе. Я еще подумала, что в последнее время мой супруг уж больно редко выезжает из города – все трется в центре на квартире, которую они с Ариком снимали пополам специально для «работы». Значит, именно на эту квартиру Костя и привел этого чиновника, а там, как водится, «раздел» гостя до неприличия. И теперь у моего супруга земля горит под ногами, и, видимо, ярко-синим пламенем – раз он купил дом и собрался уезжать.

Я не стала говорить Косте, что знаю причину, – к чему? Только рассердится, раскричится – да мало ли. Но уезжать... Куда я поеду, зачем? Это ему тут угрожает арест и весьма долгий срок – а мне?

– Костя... а что я буду делать в этой твоей Испании? Ну, ты – понятно, ты и там найдешь любителей в картишки метнуть... А я?

Он посмотрел на меня так, словно был удивлен, что я вообще умею разговаривать и выражать какие-то желания. Вернее – что я их имею, желания эти.

– А здесь чем ты занимаешься? Танцами? Ну, и там будешь – проблема в чем? – Костя обнял меня за плечи и принялся возбужденно расписывать: – Ты только представь – Испания... коррида, быки... офигенные телки...

– Последнее особенно актуально в моем случае, – фыркнула я, и Костя, опомнившись, что говорит не с Ариком, расхохотался:

– Прости, родная, увлекся. Ну, не телки, а как там...ну... – Он пощелкал пальцами, вспоминая слово. – Как танец-то у них называется?

– Фламенко.

– Во, точно – фламенко! Вот и будешь его танцевать.

Я промолчала. Костя никак не желал понимать, что дело не в танцах, не в их названиях. Дело в том, что я окажусь в чужой стране совершенно одна. Будет только он и его братья, друзья и кто там еще, потому что вот они-то станут табунами ездить к нам в дом, как, собственно, и здесь. А мне нельзя даже Марго к себе позвать – Костя, видите ли, не выносит посторонних! «Посторонних»! А эти горячие армянские ребята, безусловно, свои! Слава богу, что Костя – это Костя, и его авторитет в глазах соплеменников настолько высок, что никому в голову не приходит посмотреть в мою сторону с интересом – иначе пришлось бы совсем туго. Я русская, «чужая» – ко мне совершенно другое отношение, чем к той же Гаяне. Если ее просто не замечают, то мне, не будь я официальной Костиной женой и не носи его фамилию, могло бы прийтись несладко. Арик не раз мне рассказывал про прежних подружек моего мужа – уж не знаю, с какой целью, но повествовал, как кое-кто из приятелей Кости мог воспылать к его очередной пассии и запросто выговорить у него разрешение пригласить девушку в ресторан или еще куда. Со мной подобного не случалось, и даже Арик, злобившийся на меня за кокаин, признавал, что его брат влюбился по-настоящему. Но это все происходило здесь, в России, – а там? И если здесь я еще могу встать и уйти, скажем, в клуб, то там я буду лишена такой возможности.

Я, как могла, старалась донести это до Кости, но он не слушал:

– Мария, я все решил. Будет, как я сказал.

Горсть таблеток, выпитых мной в ту же ночь, не убедила его. Как только меня выписали из больницы, Костя повторил свои слова, однако сделал мне маленькое послабление – разрешил поехать к Марго. На неделю.